Один мой знакомый (финн, работавший на швейцарскую фармкомпанию в качестве крупного начальника) рассказывал, как в начале 90-х швейцарцы приехали в Индию, заключать договор на контрактное производство швейцарских таблеток. Три комиссии туда съездили из Швейцарии предварительно, им все показали, все всех устроило. Швейцарцев особо впечатлило, что та индийская компания поставляла препаратов в СССР (а потом в Россию) на сотни миллионов долларов в год (на самом деле, там были какие-то взаимозачеты за поставки Индии военной техники, так что это был, по сути, бартер). Прилетел сам CEO в Индию на подписание контракта. Прошлись по цехам, за первые же 10 мин прогулки спугнули пару-тройку стаек крыс из-под агрегатов.

CEO увидел крыс, развернулся на каблуках, ни слова не говоря, уехал в аэропорт. Сделка сорвалась, а члены ранее приезжавших в Индию комиссий были уволены в течение пары недель.

У нас панельный дом и очень слышно всё, что происходит у соседей. Недавно стали слышать звуки завывания какой-то либо флейты, либо сопилки. Именно завывания, музыкой это было сложно назвать. Я в один день не выдержал и, с чётким намерением сломать этот неизвестный инструмент об исполнителя, пошёл к соседу. Мне спокойно открывает дверь мужчина лет 35-ти и приглашает войти. Мы проходим в зал, откуда исходит звук флейты. Я захожу и вижу мальчика лет 10-ти, который с надрывом пытается играть, тут он резко прерывается и говорит: "Пап, у нас гости? Мужчина или женщина?", — и смотрит на меня, но пустыми, незрячими глазами. И тут я почувствовал себя настолько мерзко, мне стало так стыдно за свой наглый визит, за свои мысли. Отец мальчика проводил меня на кухню, где рассказал о трагедии семьи — мальчик из-за неудачной операции ослеп на оба глаза. И пояснил, что обучение игре на флейте — не только тренирует слух мальчика, но и успокаивает его. За последний месяц мальчик стал играть на много лучше, а мы семьёй стали приходить на его домашние концерты на выходных.

Советские застойные времена. Московский авиационный институт. Идет предзащита докторской. Соискатель — преподаватель из какого-то поволжского авиационного вуза.

Так как МАИ — ведущий ВУЗ, то на факультете имелся собственный докторский Ученый Совет. Для приезжих считалось хорошим тоном пройти

Среди студентов Российской Академии Музыки им. Гнесиных (как и у любых других студентов) есть обычай списывать на экзаменах у преподавателей. Также есть такая есть форма приема зачета называемая "музыкальный диктант", это когда преподаватель играет мелодию, а студенты записывают её нотами "на слух".

Подготовка к зачету заключается в следующем. Перед экзаменом приходят студенты, и разворачивают пианино партитурой к классу (преподаватель, сидя за пианино, не видит класс, что не может не радовать). Придвигают парты так, что первый ряд находится в полуметре от партитуры (ближе не получается -- мешает ступенька "а-ля сцена" на которой стоит пианино). Требования преподавателя вернуть все на место игнорируются под предлогом "у нас же завтра экзамен по фортепиано, нам руки напрягать нельзя!".

Единственное неудобство, партитуру хорошо видно только первым трем рядам. Но и это, как оказалось, излечимо.:)

Сидим, только начали писать, как заходит Вовец. Оглядывает класс -- в первых рядах по три человека на парте. Ловить нечего. Идет в последние ряды. Сидим, пишем. Преподаватель (бабушка-душка, широчайшей души и юмора человек), видимо, решила обернуться. Долго смотрела в класс и затем говорит:

"Владимир, я, конечно, хорошо понимаю, что вам сегодня не повезло с географическим положением, но не могли бы вы все же убрать со стола бинокль?"