ещё что, но был я рядом с ней весь вечер в роли жилетки. Распивали алкоголь, рассуждали на тему отношений и любви, ну такое, насущное. Предложила остаться у себя с ночевой. Лежим, смотрим какой-то фильм, вроде как даже засыпаем, и начинает она обниматься, а сама спрашивает не против ли я. Лежали мы в обнимку, лежали, как она ластится ко мне, прижимает всё плотнее, голову повыше мне на плечо положит, ножку на меня закинет, а потом и за мочку уха начала покусывать. Я естественно отреагировал и мы поцеловались. Но быстро опомнился сам и ей напомнил, что имеется у неё парень. То что лежим вместе на одном диване, это уже как-то, а тут ещё и это. То отодвинется от меня, то опять обнимет и позже начинает опять целовать, то опять отодвинется, в общем мучала не только себя. Решили лечь спать всё-таки, но меня не отпускала с дивана. Раздеваться я полностью не стал, с голым торсом и в джинсах прилёг с краю. Ну и когда наступила кромешная тьма и тишина, тут и началось. Подвинулась ко мне, укрывать начала пледом и прижалась к моей спине голой грудью. Я офигел конечно же и развернулся к ней, спрашиваю, уверена ли она, точно, или может всё-таки нет. Конечно обнимаемся и целуемся. Поглаживаю её бёдра и спустился целовать грудь, как она отодвигается от меня, рассуждая что действительно это не правильно.. Ну если бы мой член был с руками, он бы точно втащил. Разворачивается ко мне снова, извиняется и начинается всё заново. Опять целуемся, но уже новый уровень, поглаживает мой вставший член через джинсы и пытается расстегнуть молнию. А мои руки заняты её попой, спустил стринги с неё и добрался до киски, по реакции было понятно, что в этот раз уже точно всё дойдёт до финала. Вот мой член у неё в руке, медленно друг другу мастурбируем, накаляя атмосферу. Перелезает на меня сверху, член упирается прямо в её мокрую киску, и вот она уже приготовилась на него садиться, головка члена вот уже начала входить, и перебарывая себя она встаёт с члена. Всё так же страстно целуясь, в возбуждении, она извиняется передо мной, но тазом своим инстинктивно всё-равно продолжает двигать. Перестаём целоваться, оба в поганых чувствах, не стоило дразниться было начинать.. Поизвинялись, поговорили и уснули обнявшись. Ситуация дурдомовская конечно. Уж лучше бы переспали, чем так и вроде никак.

не получается.

Учебка под Псковом. Мы прослужили всего месяц, но нам казалось, что всю жизнь, столько на нас вывалилось за этот месяц... А впереди, страшно подумать. Вечность…

Сплю на втором ярусе койки, сосед тихонько пихает меня в бок:

— Тихо. Просыпайся. Смотри, только не шевелись... очухиваюсь, кручу головой, вижу: вся казарма не спит. Лежат на своих местах и наблюдают. Один солдат, ничем не приметный, тихий такой, про таких говорят "пирожок ни с чем", стоит в нижнем белье, на подоконнике. Он прижался лбом к окну, еле слышно скребет ногтями, будто пытается расковырять стекло и тихо, жалобно так, почти шепчет:

— Мамочка. Забери меня скорее отсюда. Мне здесь очень плохо. Я устал, я хочу домой к тебе. Я тут никому не нужен. Меня никто не любит. Мама, ну пожалуйста, я здесь больше не могу...

У всех волосы встали дыбом, никто из нас не видел живого лунатика, да и настроение было такое же как и у него, только сидело оно в душе у каждого, большим слезным комом, оставаясь не озвученным...

Паренек медленно слез с окна и лег спать. В дальних углах казармы, послышались сдавленные всхлипывания...

Даже наш дикий сержант, у которого человеколюбия было как у холерной палочки, вместо мата и крика "РОТА ПОДЪЕМ!!!", полушепотом сказал:

— Ну все пацаны, успокойтесь, давайте спать...

До подъема оставался час, но никто так и не уснул, мы смотрели в темный потолок и с ужасом понимали, что ни один из нас не застрахован от "подоконника", ведь 23 месяца, это больше чем жизнь...

9 — на кухне, 4 — в санузле в специальных защитных корпусах, а оставшиеся находятся в прихожей. Это не считая выключателей. И группы автоматов. Также в прихожей было установлено УЗО. Розетки идут в одну линию, каждые полметра — розетка. Я заинтересовался — почему так?

Когда мы съезжали пришел мужчина — хозяин квартиры. Я определил в нем военного пенсионера, офицера запаса.

— Как вам жилось? Понравилось? — спросил он.

— Очень понравилось! Хорошая квартира, уютная. — ответили мы.

— Какие будут замечания? — спросил он, видимо по старой привычке.

Тут мы растерялись. У нас еще никто не требовал замечаний по проживанию в арендованном жилье. Однако я решил, что это хороший повод расспросить его о розетках и ответил:

— Замечаний нет, есть вопрос. — и задал вопрос про электрику.

Хозяин квартиры рассказал, что давным-давно, еще в советские времена, у него сгорела квартира. Сгорела в отсутствии жильцов, так что обошлось без жертв, однако жилье сгорело дотла со всей мебелью, техникой и прочими бытовыми вещами. Семья осталась в чем была на пепелище. В акте пожарные написали, что причиной пожара стал обычный удлинитель, который то ли закоротил, то ли расплавился от нагрузки. Мужчина долго мыкался, писал письма в райисполком, своему начальству, ему оказывали посильную материальную помощь, приходилось жить и в общежитии, и снимать квартиры — одним словом он поимел кучу мытарств... Но время шло, потихоньку жизнь наладилась, все нормализовалось, появилось новое жилье. Все пришло в норму, кроме одного — в квартире, где бы он не жил, категорически не приветствуются удлинители. Нигде и никакие. Вся электрика в жилье переделывается. Отсюда и огромное количество розеток.

Вот такая вот история. Фотография прилагается.