Наша офисная кухонька в обед — это портал в другую реальность. Запах гречки и растворимого кофе смешивается с гулом чужих разговоров, и можно на полчаса забыть про дедлайны. В этот раз кто-то завёл шарманку про психологию.

— Да это просто бизнес на несчастных! — безапелляционно заявила Светка из бухгалтерии, энергично размешивая сахар.

— Надели на себя розовые очки и думают, что мир изменился. А на деле — самообман!

Кто-то согласно кивнул, кто-то начал вяло спорить. И только наш сисадмин Санька, обычно молчаливый, вдруг усмехнулся в усы, глядя в свою кружку с чаем. Улыбка у него была тихая, хитрая.

— Моя Лена тоже так говорила, — сказал он, и все притихли. Санька редко рассказывал о личном.

— Говорила, пока ей однажды не приснилось, что я ей изменил.

Он сделал глоток.

— Просыпаюсь среди ночи оттого, что меня трясут за плечо. Открываю глаза — сидит моя Лена, смотрит на меня так, будто я враг народа. Глаза — два уголька. И шипит: "Как ты мог?!". А я спросонья и слов-то подобрать не могу, только и мямлю: "Лена, ты чего? Я же спал…"

И тут, говорит, она замерла. Смотрит на меня, сонного, растрёпанного, на одеяло, на ночник… и до неё доходит. Что измены не было. А боль — есть. Самая настоящая, острая, которая когтями изнутри дерёт. Только пришла она не из моего предательства, а из её собственного страха.

Пару дней ходила чернее тучи. Молчала. А потом вечером села рядом, вздохнула и говорит: "Ладно. Запиши меня к этому твоему… мозгоправу. Но чисто ради эксперимента. Хочу посмотреть, как они людям мозги пудрят".

Санька снова улыбнулся.

— Ну, пудрили ей мозги где-то с месяц. Я сначала и не замечал ничего. А потом как-то смотрю: она посуду моет и мурлычет что-то себе под нос. Или вдруг вечером скажет: "А давай просто поговорим?". И мы говорили. Не про проблемы, а так, ни о чём. Как в самом начале. А потом она сама мне сказала: "Помнишь, я про розовые очки кричала? Дура была. Их не снимать надо. Их надо просто научиться вовремя протирать. От пыли, от чужих мнений, от собственных страхов".

Он допил чай и поставил кружку.

— Теперь вот живём. Вроде тише, а на самом деле — теплее. Я иногда подкалываю: "Смотри, — говорю, — тряпочку свою не потеряй".

Мы все засмеялись. А потом в нашей кухоньке стало очень тихо. Только Светка задумчиво стучала ложечкой по краю пустой чашки. И каждый, кажется, на секунду замолчал, пытаясь вспомнить, где лежит его собственная тряпочка. И как давно он вообще протирал свои очки.

Муж в силу профессии ежегодно проходит медосмотры. Сегодня, вернувшись с очередного, смеётся: "Хочешь, прикол расскажу? "

Оказалось, отжёг молодой терапевт. Рассматривая внушительные швы от недавней сложной операции, спрашивает мужа:

— А что, там думали, не выживешь?

— Почему? — муж в лёгком шоке.

— А зашили похабно, как в морге.

Сначала позвонил робот:

— Если вам требуется срочная наркологическая помощь — нажмите "1".

Говно-вопрос — нажал!

И продолжаю чистить картошку, громыхать кастрюлями и сковородками, уже и забыл о роботе и его вопросе, когда новый звонок. Молодой живой женский голос. Спросила — действительно ли мне нужна

У меня двое двоюродных братьев, они раньше работали на скорой и регулярно приходили ко мне рассказывать профессиональные байки за чаем и макаронами: "... ну вот мы его переворачиваем, а он уже давно протёк" или "... грузовик затормозил, да прямо на нём". Я переставал есть макароны, а они нет.

Впрочем, самая смешная байка заключалась в них самих. Они близнецы-двойняшки, и когда только пришли на скорую, их поставили в один экипаж. А восемьдесят процентов посетителей скорой — это люди... психически нестабильные, скажем так. Вот приходит такой пассажир в себя в карете скорой помощи, а на него сверху смотрят два одинаковых человека. Ну и он сразу беспокоится от этого и начинает выть дико и портить вокруг себя воздух и казенное имущество. Так что их быстро разделили по разным сменам.

Ночной дожор теперь не просто шутка, а научный факт. И более того, неврологическое заболевание. Так, что теперь отмазку "у меня кость широкая", можно дополнять: да и нервишки пошаливают...

"Исследование, проведенное в Юго-западном медицинском центре Техасского университета, впервые идентифицировало отдельную группу нейронов, которые контролируют пищевое поведение и метаболизм в определенное время суток. Эти клетки расположены в супрахиазматическом ядре (СХЯ) — области мозга, выполняющей функцию главного хронометра организма и синхронизирующей внутренние ритмы с внешним освещением. Ученые установили, что именно активация этих нейронов в период обычного покоя приводит к значительному увеличению потребления пищи.

По словам доктора Зигмана, полученные данные свидетельствуют о том, что активность данной конкретной популяции нейронов СХЯ ответственна примерно за 7% массы тела. "