бедняцким сапожником в старом тифлисском квартале. Хотя как "для маскировки"? Средства накопленные тяжким трудом остались дома, выводить их через крипту рискованно, поэтому позиция шумейкера была вполне уместна. Но тут меня случайно нашли старые друзья и уговорили нанести визит в одну очень хорошую страну, паспорт гражданина которой я сделал давным-давно. И я приехал. Мои милые литовцы, поляки, хорваты и прочие добрые русские люди, накачавшись ершом из эля и скотча, предложили отличную работу! – Айда, мол, в полицаи!

Гражданство есть? Язык знаешь? – Вперед! Быстро организовав липовые бумаги о своем правоохранительном прошлом в другом государстве, а также рекомендательные письма, явился в участок, предстал перед центурионом и после собеседования без промедления был взят на работу! У них там с хорошими кадрами дефицит.

Работа, кстати, отличная! Не бей лежачего. Большей частью в мои обязанности входило охранять гей-парады, патрулировать кварталы с приезжими из Африки, не пуская туда местных футбольных фанатов, переводить старушек через улицу и зависать с друзьями в пабах.

Но однажды этой идиллии пришел конец. А случилось вот что. Позвали меня однажды с напарником (очень милый трансгендер) усмирять бузотера в доме престарелых. Заходим мы в палату и видим ужасную картину: одноногий бандит сидит в позе пахана и зловеще поигрывает холодным оружием. Огромным кухонным кинжалом. Я ему кричу "Брось, с@ка, нож!". А хулиган еще пуще глумится и видно, что источает угрозу. Осознав, что ситуация тяжелая, я достаю баллон с газом и хорошенько обрабатываю негодяя. Но тот и не думает отдавать себя в руки правосудия! И вот тогда я решаюсь на честный поединок. Ну как "честный"? Не совсем. В руках хулигана – кинжал, а у меня всего лишь телескопическая дубинка. Тем не менее выхватываю свое оружие из ножен и храбро бросаюсь на преступника. Начинается фехтовальный поединок! Я ощущаю себя подлинным рыцарем, искусно владеющим мечом. Какое-то время мы сражаемся, но мой напарник, понимая, что трагедия может случиться в любой момент, выкрикивает по-русски "Доброе утро! " (я научил для вызывания эффекта внезапности, что слышно на 50-й секунде ролика: ) и усмиряет старика-разбойника гуманным электричеством.

И все бы хорошо, но одноногий после контакта с законом через пару недель кажись двинул коней, а экспертиза установила, что в руках у него был не кинжал, и даже не нож, а удлиненный наконечник клистира. У меня, конечно, возник вопрос: а зачем ему был нужна удлиненная версия? Он его сам удлинил? И, может быть, даже заточил...

В итоге завертелась вокруг нас с напарником гнилая круговерть. Проверки, рапорты, комиссии. Рвану-ка я, пожалуй, когти назад. Поближе к хинкали и хачапури. Тквэни деда моутхан: ((

более "цивилизованные" напитки. Поэтому я взял каждому по бутылке вина — марка его давно стёрлась из памяти.

Со мной были Влад и Витёк. Не помню уже, как распределялись их обязанности, но знаю, что Витёк прихватил всю посуду и даже кухонный нож, так что с инвентарём проблем не возникло. На чьи плечи легли тогда расходы на мясо для шашлыка — история умалчивает, да впрочем, теперь это уже не важно.

От остановки транспорта до заранее оговорённого места нам предстояло пройти всего шесть-семь километров. Воодушевлённые предстоящим весельем, преодолели мы это расстояние быстро и играючи. Всё шло по классическому сценарию: речка, лес, множество сухих дров для костра и идеального шашлыка. В тот день для нас всё сложилось как нельзя лучше.

Но у любой прогулки есть еще и обратная дорога. Есть одна деталь, о которой я чуть не забыл упомянуть: перед возвращением нам предстояло пересечь мост через речную протоку — мост этот как бы служил своеобразной границей между загородом и городом; с одной стороны — природа, с другой — городские атрибуты. Пешеходная дорожка на мосту была довольно-таки узкой, поэтому мы шли колонной: впереди — Влад с Витьком, а я плёлся позади, изнывая от жары и лёгкого похмелья. До автобусной остановки оставался всего километр.

И вот, только мы ступили на мост, как навстречу нам появилась ещё одна троица парней примерно нашего же возраста. По мере их приближения я вдруг понял, что хотя бы одного из них я точно встречал где-то в нашем районе, хоть и не знал его имени — просто знакомое лицо. Наверное, он учился в одной из соседних школ.

Посередине моста наши небольшие компании встретились. Трое из них, выстроившись в ряд, перегородили нам путь. Витёк, недолго думая, залез в сумку рукой и и вынул оттуда кухонный нож, тем самым демонстрируя, что мы не намерены отступать. Я тогда оттолкнул Влада назад и влез между компаниями, решив взять на себя роль дипломата: "Мужики, мы вас не трогали — давайте разойдёмся мирно". Наши "противники", заметив нож и оценив расклад, растерялись и, недоумевая, уступили дорогу, дав нам возможность беспрепятственно пройти.

Уже на выходе с моста я поделился с ребятами, что средний из тех троих показался мне знакомым. Влад тут же развеял все сомнения: "Так это же Арсен из 61-й школы!". Я, все еще под впечатлением, спросил Витька: "Ты серьёзно мог бы пырнуть ножом?". А Витёк, как всегда, был прямолинеен: "А что тут такого? Они же первые до нас докопались".

УК РФ унаследовал из советского УК ряд статей, защищающих гопников. О превышении необходимой самообороны в частности сказано в статье 114 УК РФ, где предусмотрено наказание за осуществление действий, повлёкших тяжкие телесные повреждения. Само собой разумеется, что такие законы могли придумать только уголовники, которым такое поведение не чуждо. Хотя юристы тут наверное могут меня подправить, что вышеописанная история на официальном уровне едва ли была бы интерпретирована, как самооборона, хотя по своей сути она была как раз такова.

Ну, а всем законопослушным гражданам от всей души желаю не оказываться в таких ситуациях, когда за самозащиту можно обрести весьма продолжительное лишение свободы.

заворачивается на дополнительный досмотр, я прохожу за отдельный столик и жду соответствующих вопросов.

Проходят пять минут, десять, ко мне никто не подходит, скорее наоборот, образовывается вокруг пустое пространство. Сотрудницы досмотровой зоны, по очереди посмотрев на экран интроскопа, переглядываются многозначительными взглядами и незаметно (как им кажется) нажимают кнопки на рациях. Ко мне никто не приближается, не задаёт вопросов, даже в глаза не смотрят, как будто меня тут и нет. Со своей стороны, я стараюсь не вертеть головой по сторонам и не делать резких движений, стараясь всем своим видом демонстрировать дружелюбие и готовность идти на контакт со следствием. Вероятно, это плохо у меня получается, потому что по периметру материализуются люди в полицейской форме, воздух вокруг густеет и наступает наэлектризованная тишина.

По прошествии пятнадцати минут, появился самый главный. Серьёзный мужчина лет сорока, от которого прямо веяло уверенностью и силой. Окружающие явно выдохнули с облегчением, теперь ситуация перешла под контроль к вышестоящему руководству. Думаю, это был начальник отдела безопасности аэропорта.

Посмотрев на экран секунд десять, он спросил:

— Соляная лампа?

— Да.

— Можете открыть коробку?

— Да, пожалуйста.

Ещё секунд пять подумав, он сказал:

— Мой вам совет, больше не надо провозить самолётом соляные лампы. Вы просто не представляете, как она для нас выглядит.

PS

С тех пор я неуклонно следую этому совету.

(А ведь мог бы начать требовать миллион долларов и самолёт до турецкой границы… Но нет, это не наши методы).