половина войны, лето. Часть, где служил отец, гонится за фрицами, но вот незадача, маленькая речка и дымящийся взорванный мост остановили часть.

Все танкисты и мотопехота остановились на берегу и вышли из машин. Кто просматривает остатки моста, кто прощупывает речушку. Речка неширокая и берега пологие и твердые и дно нормальное но вброд взять нельзя, глубина выше роста. А врагов догонять надо и быстро, а то укрепляться и взять их будет трудно, людей потеряем много.

Отец подумал, прикинул и решился. Сказал командиру, но тот промолчал, слишком велик риск. Отец сел в танк и отъехал от берега на расстояние для разгона. Солдат попросили отойти от берега, на танке закрыли люки, чем-то прикрыли вентиляторы мотора. Танк разогнался и плюхнулся в воду.

От веса и скорости танка вода разошлась и открылось дно речки. С берега был виден только зад танка. Прошли секунды и танк вылез из воды на том берегу, отъехал, развернулся и с ревом рванул обратно.

Меньше часа ушло на выполнение команды привязать к танкам грузовики на жёсткой сцепке. Раздвигая стены воды танки с машинами друг за другом преодолели речку. Машины вышли из воды только забрызганными. Солдаты и командиры преодолели речку вплавь.

Немцев догнали и взяли врасплох. Время решило всё.

Для моего отца это был последний танковый бой, тяжёлое ранение и после госпиталя танк стал недоступен.

Орден Красной звезды № 3826870 нашёл его только после войны.

Вот такой вам брод в биатлоне.

величину его рогов. Дураков среди банкиров не бывает, а среди евреев тем более. Стал наш рогоносец думать — как наказать любовничков. Нельзя же убивать за такие пустяки, но и оставлять без наказания — это позор. И вот что он придумал.

Он сделал художнику предложение, от которого тот не смог отказаться: нарисовать тому портрет его жены, полностью одетой, причем обязательно за срок не менее года и сделав не менее 100 эскизов, каждый из которых должен иметь художественную и материальную ценность. И картина должна стать таким шедевром, цена которого сразу станет выше остальных произведений художника. За это платится аванс такого размера, которого хватит до конца жизни художника в Вене того времени. При невыполнении условий, штраф такого размера, что художник теряет все и навсегда. В чем смысл? — спросите вы. Да просто после 100 эскизов и рисований с натуры любовники настолько опротивели бы друг другу, что через год никаких чувств кроме отвращения к друг другу у них бы не оставалось. Так и случилось. Любовнички очень быстро опротивели друг другу, а картина стала национальным достоянием Австрии, которую не тронул в войну даже сам Гитлер, хотя это был большой портрет самой настоящей еврейки, написанный евреем-художником по заказу еврея-банкира. Здесь сыграло свою роль и то, что сам художник в свое время случайно столкнувшись где-то с мазней некоего ефрейтора, по пьяни назвал ее "гениальной", чем невообразимо поднял тщеславие этого человечка. После войны у этой картины было много приключений, даже снят Голливудом фильм, но сейчас она реально является уже культурным достоянием человечества. Это — австрийская Мона Лиза — "Золотая Адель" от Густава Климта или портрет Адели Блох-Бауэр.

СССР.

Среди льгот, предоставляемых "советскому шпиону" в тюрьме была и такая: раз или 2 в месяц он мог из специальной комнаты звонить по телефону кому- нибудь на волю в присутствии охранника.

Началась перестройка. Отношения Союза и Израиля нормализовались. И вот однажды Калмановичу при свидании сообщили, что по стране ездит с концертами Винокур. Шабтай попросил договорится с артистом о разговоре, указав время, в которое он может звонить из тюрьмы. В ответ ему передали телефон Винокура в отеле.

В назначенное время "шпион" набрал номер телефона и вдруг услышал в трубке голос Горбачева:

— Как у Вас дела? Как здоровье? Мы все за Вас очень волнуемся. Вот и Раиса Максимовна сегодня у меня про Вас спрашивала. Кстати, поздравляю Вас!

— С чем?

— Вам присвоено звание Героя Советского Союза!

И вот так весь разговор- минут 5.

После разговора заключенного отвели в камеру. А еще через полчаса он был доставлен в кабинет начальника тюрьмы где подвергся длительному допросу.

Израильские спецслужбы требовали, чтобы он рассказал... как он смог из тюрьмы дозвониться в Кремль, Горбачеву!