Но это сейчас, а в те времена добраться из Лиепаи до Днепропетровска – было той еще логистической задачей.

Был такой фильм Американский, где мужик на Рождество домой добирался — "Поездом, самолетом, автомобилем" назывался. Вот, оно самое. Только с детьми и в жару. Такие поездки учат думать на ходу, бегать шустро, держаться вместе и еще они учат терпению. Очень большому терпению. Ждать поезд, ждать самолет, ждать таксиста овердохера часов – часть поездки.

На обратном пути, в Днепропетровском аэропорту мы с отцом залипли очень плотно.

Рейс вроде как будет и даже куплены билеты, но он задерживается. Жарко, середина лета, пустой аэропорт, заняться решительно нечем.

Шестилетнему мне и уже школьнице — сестре была выдана пара монет по 15 копеек и настойчивое предложение перестать зудеть под ухом и сходить купить себе в буфете что-нибудь.

Рядом с буфетом стояло нечто ранее невиданное — игровые автоматы типа "однорукий бандит". Вокруг терлись какие-то дядьки, бросали монеты и дергали за ручку. Отбившись от вечно скучной и сильно умной сестры, я подошел к освободившемуся автомату и под хохотки: "о, малой тоже сыграть хочет" опустил первую монету, дернул ручку.

Автомат покрутил барабан и сказал: "Хрен тебе".

Движ мне понравился и я кинул последнюю.

Автомат что-то покрутил, брякнул и выдал мне десяток монет.

А вот это уже интересно! Хороший возврат инвестиций! – подумал я и начал пихать в автомат по одной монете.

Автомат крутил-вертел-моргал, но монетами делиться не желал. Мне стало скучно и я уже было собрался уходить со своими двумя, решив забросить напоследок.

Вместо ожидаемого облома, автомат внезапно зазвенел и загрохотал!

Я от страху чуть там-же на месте в шорты не напрудил! Хрена-ли – сломал автомат! Сейчас милиция прибежит и будет беда!

Мужики подскочили и начали через одного поздравлять, приговаривая: "Вот мелкому повезло! " и восторженно говорить, что я что-то там сорвал какому-то Джеку. Было стремно, радостно и взросло одновременно.

Убедившись, что ничего плохого не произошло и милиции не будет, я собрал все монеты по карманам и принялся со взрослым видом "играть".

Подошел отец, оттер обступивших меня мужиков, поздравил с выигрышем и спросил: "ну, сынок, что будешь делать? "

— Буду дальше играть!

— Ты уверен?

— Да!

— Может оставишь, пока в плюсе?

— Буду дальше играть!

Он не стал спорить и уговаривать, а просто встал сзади и стал за мной наблюдать.

Он не вмешивался, когда я с азартом спустил в автомат половину выигрыша. Не вмешивался он и когда у меня остались только две монеты, а я все не мог остановиться.

И только когда автомат отмигал мне свой прощальный привет, он взял меня за руку и сказал: "в азартных играх деньги не зарабатывают, а теряют. Поехали домой, наш рейс объявили. "

Уже много позже, подростком, я закидывал пару раз в автоматы монеты по мелочи и результат был всегда одним и тем-же: автомат радостно благодарил меня за отданные деньги, а я его за повторную прививку от жадности.

Они подзамялись:

— Шпроты по 35 рублей баночка, оцинкованные ведра по сто!

— Да не может этого быть!

Мы побрели в лавку. Недавно я получил 1200 рублей и был в хорошем настроении. А теперь? Если обедать сугубо шпротами, то за месяц уйдет вся получка.

В Латвии начались экономические реформы. Главный экономист, как и его российский коллега имел фамилию на букву "Г" и тоже большую голову. С латышского она переводилась, как "честный человек", но в народе поговаривали, что в молодости он был Голдман.

По дороге с работы я зашел со своим горем к теще. На мое удивление они с тестем были в приподнятом настроении. Заходили днем ее сестры. У одной горело 70, а у другой 55 рублей на сберкнижке. Теща налила мне полную тарелку щей и воскликнула:

— Что развесил нюни, соседка Зента была в Зарасах, литовцы цены так не подняли, завтра с утра едем за хлебом.

С утра они долго копались, искали мешки, заводили свой "Запор". Литовский городишка находился в 24х километрах от нас. Хлеб там уже оставался только черный и давали по два кирпичика в руки. Объехали все четыре магазина и даже на мешок не набиралось. Поехали в следующий городок, где была АЭС и магазинов побольше. Городок располагался прямо в лесу и мы брели по снегу в совершенно кустодиевском виде. Тесть в засаленной фуфайке и валенках, теща в платке с бахромой и тоже в валенках, я сзади в тулупе и саночками, на которых вез мешок хлеба. Встречные девчонки угорали с нас.

Наконец мои спекулянты решили, что на сегодня хватит и мы потурчали обратно.

Перед границей машину тормознули какие-то чины в зеленых шапках с кокардами. Тесть залопотал по-литовски и высунул права в окошко.

— Права не надо, открывай багажник! Постановлением совмина Литвы на вывоз из республике разрешено по две буханки на персону. Проследуйте за нами в таможенное управление для конфискации контрабанды и наложение штрафа.

Таможенное управление находилось в избе бывшего сельсовета. Теща проследовала в кабинет, а таможенники отбыли на ловлю очередных мешочников-контрабандистов. Мы померзли в "Запоре", а потом зашли в коридор этого управления. В коридоре не было ни души и кругом горы целофанновых мешков с хлебобулочными изделиями. Тесть нервно подрыгивал ногой и высматривал наши, а потом махнул рукой:

— Давай зятек!

Мы взяли по мешку побольше и с караваями подороже и бегом припустили к машине, упаковав их в багажник. Вернулись, посидели. Тесть совсем разнервничался и схватился за мешок. Пятый уже еле впихнули на заднее сидение и я закрывал награбленное своим тулупом. Тут появилась из дверей и теща с озабоченным видом и квитанцией в руке. Штрафы еще не успели поднять и все наказание обошлось в пять буханок. Уселись и побыстрее покинули гостеприимную Литву. Хлеб у моих староверов на базаре ушел со свистом, многие мешочники в тот день попали под облаву и конкурентов не было.

Через неделю литовцы просекли фишку и стали привозить в наш город хлеб автофургонами прямо со своих хлебокомбинатов. Местные баранки-бублики никто не брал. А потом подтянулись белорусы со своей снедью, у них цены местные реакционеры не поднимали.

Позвонил теще насчет ее "бизнеса". Трубку подняла швагерка:

— Они сейчас на хуторе, водку возят по лесной дороге.

Тещин хутор был почти на границе, в молодости они ходили лесом на танцы в Зарасы.

Так сорвался голодомор в отдельно взятом городе.

Пришли на место. Полевые травы превратились в жёсткий высокий бурьян, многие места выжжены или забросаны пластиковым мусором. Я была так разочарована! Мы едва нашли более-менее чистую полянку у озера, убрали мусор и окурки, чтоб можно было сесть, развели огонь в мангале. Шашлык получился вкусный, но вид моей любимой долины меня угнетал — всё такое грязное, жалкое… Озеро — и то помутнело и высохло. Зайти в него поплавать я не рискнула.

С самого начала я приказала родным не бросать мусор в траву и кусты, а собирать в специальный пакет. Сама проверила, чтоб после нас ничего не осталось. Уж очень жаль мне было полянки. И я громко возмущалась, как можно так засрать место, где сами же и отдыхают. На выходе из долины в ста метрах есть мусорные баки — неужели так трудно туда донести?

Когда мы уже собирались уходить, я обнаружила, что пакета с мусором ни у кого в руках нет. Я стала спрашивать, у кого он. И мама от меня отмахнулась — мол, мы уже выбросили… Я опешила: "Как выбросили, куда? " — "Туда, в камыши. А что, мы самые крайние? Все там бросают! "Я очень сильно сдерживалась, чтоб не материться. Достать мусор оттуда было уже невозможно — он застрял в камыше над обрывом.

Я осознала великую истину: они заслуживают того, как они живут. Они заслуживают потресканного асфальта, фонарей без ламп, грязных улиц, вонючих рек, преступного правительства, нищенских зарплат и пенсий. Им самим плевать на себя, так почему бы правительству не плевать на них? Они сами себя не уважают — кто будет их уважать в ответ?

Это не правительство мусорит на улицах и громит детские площадки. Это не президент ворует лампочки и провода. Я больше не верю вашим жалобам. Земляки, вы сами себе создали ад, и вам в нём жить.