1977 (или 8-й? , нет все-таки 1997-1) год.

Служу срочную в грардейском воздушно-десантном полку в г. Костроме (бывш. Тульская, ныне Ивановкая дивизия ВДВ). Вокзал. "Гуляем" в патруле по городу.

Я уже на втором году службы, практически всех вполку знаю. На патрулируемом нами вокзале — десантник.

Высокий, краисвый, накачанный и... на в меру выпивший.

Подходим во главе с моим взводным (старлеем, классный мужик был кстати).

"Выши документы?"

"да вы! Да я! Да вдоль и поперек! Из @#$ на #@$!"

Старлей командует — "Взять!"

К собственному удивлению, один легко задерживаю вышеописанного

"шкафа", не могущего вырваться из элементарного захвата.

К слову, я головы на полторы пониже его буду, хоть силенкой Бог и не обидел... Приводим в комендатуру.

"Документы!"

Выкладывает дембельские бумаги. В/ч —————

...

Ну, местный гарнизон знаем — СТРОЙБАТ!

"Раздевайся!"

Сниманет китель — под ним еще один, с черными (кто знает, в ВДВ — голубые погоны) погонами.

"Раздевайся дальше!"

Сниает второй китель, рубашку, брюки...

"Качок" практически весь ОБМОТАH РЕЗИHОВЫМ БИHТОМ для создания видимости рельефа мускулатуры...

Сидел "десантник" десять суток на губе на прощание...

Мне плюют в лицо. Друзья детства называют мразью. Взрослые, которые нянчились с маленькой мной, кричат, какая я тварь. Я отправила мать в дурку и забила на неё. Она всю жизнь изменяла папе, не могла остановиться, говорила, что это сильнее её. Реально, ложилась под первого встречного. При этом невероятно добрый человек, всегда готова помочь другим,

У перехода метро заметил субтильную красавицу с огромным чемоданом и глазами, полными ужаса: она смотрела на лестницу, уходящую вверх. Сталинских времен переход между радиальной и кольцевой, богато декорирован, но смерть инвалидам. Не то что эскалатора нет, но и поручней. Я предложил помощь, втащил этот чемодан наверх и покатил его дальше,

Еду вечером в СРЕДУ СЕДЬМОГО августа с нашей сисопойнтовки, выхожу из метрона Заречной и неспеша двигаюсь домой. А передо мной еще более неспеша втом же направлении движется пожилая пара. Поневоле слышу их разговор. Асмысл его вот в чем: трамвай, на задней площадке девушка с виоланчелью(бог знает как эта штуковина пишется), рядом сидит мужчина и держит насвоих коленках ячейку с куриными диетическими по рубь-тридцать. Контролер, пожилая тетка, проверяет билет у девушки и требует оплатить и провоз балалайки. Девушка отказывается, говоря что нету таких законов, чтобы за инструментплатить. В дискуссию вступает мужчина, поддерживая музыку и всех милыхмузыкантш в лице этой девушки. Кассирша не унимается и идет к переднимдверям читать правила провоза багажа. В это время мужик выходит на остановке, унося с собой свои диетические, а на его место садится парень. Вернувшаясякассирша набросилась опять на девушку и, тыча пальцем в сторону руля трамвая, продалжает требовать оплату, а затем, поворачиваясь к парню, произноситсокраментальную фразу:

— А тебя, мужик, ежели буш выделываться, заставлю платить за свои яйца! Ошалелый парень одуревшими глазами смотрит на вагонную власть и медленнопроизносит:

— А чо, мои яйца больше ее скрипки?

В стародавние времена, когда я был ещё только начальником сектора и сидел в кабинетике с предбанничком (там проводили всякие летучки, стоял здоровенный кульман и светокопировальный стол), ещё сидела и секретарша, из-за которой эта история и заварилась. В то утро было совещание у начальника отдела, и я предупредил секретаршу, что до обеда меня не будет. Кот из дома — мыши в пляс, эта секретутка притащила откуда-то кучу лифчиков французских и потащила всех баб их мерять, да не куда-нить, а ко мне в кабинет (благо, ключи у неё были). Совещание закончилось быстро, потому что на все мои просьбы убрать с этажа механиков и перевести их в цех, так как у нас люди друг у друга на головах сидят, и скоро меня из кабинета в коридор выселят, начотдела сказал:

— Ну что ж, пошли, посмотрим...

В кабинет мы зашли из коридора, минуя предбанник, и застали пяток полуголых теток, крутящихся друг перед другом.

— Да, и впрямь у вас тесновато, — сказал нач отдела, — но зато весело.