Учился я в начале 90-х в сильно провинциальном техническом ВУЗе, и пару семестров мучили нас философией. Преподавал лично зав. кафедрой. Забавный был дядька.

— Существует две теории диалектического материализма. Первая — Маркса, Энгельса и Ленина, вторую в настоящее время разрабатываю я.

Экзамен принимал он же. Пятёрки ставил крайне редко, в лучшем случае одну-две на поток. Основная масса студиозусов уходила с тройками.

Так совпало, что за день до экзамена мы отмечали ДР одной девушки из нашей тусовки. Отмечание пошло не по плану, было много забавных и не очень приключений. Я, сославшись на подготовку к экзамену, вовремя соскочил, и пропустил основное веселье, а три приятеля, учившиеся на кафедре механообработки, со свойственным студентам данной кафедры пофигизмом оттянулись по полной. В результате в день экзамена им было очень нехорошо. По дороге в институт они зашли в местную забегаловку опохмелиться, слегка увлеклись, и явились на экзамен заметно навеселе. Из шестидесяти человек, сдававших философию в тот день, пятёрки получили только они. Получив свою четвёрку, и пролетев таким образом мимо "ленинской" стипендии, я спросил одного из них:

— Антон, но, чёрт возьми, как?!

— Лёха, знал бы ты, как классно по пьяни философствуется!

В начале двухтысячных я делил ежедневное рабочее пространство с хорошей девушкой Аней. Руководство вместе с большинством сотрудников сидели на другом этаже и забредали к нам нечасто, создавая очень комфортную рабочую обстановку. Как результат, в кратких промежутках времени между разговорами за жизнь и игрой в первого "Принца" на скорость — одновременно запускаем, и кто первый пройдёт до конца — мы забабахали недурную систему, получившую хорошие отзывы на выставках и заработавшую конторе немало денег. И нарушал эту идиллию только неприятный мужской голос, раз в неделю или две звонивший по телефону и настойчиво требовавший какую-то Нину Михайловну. Мужик был постоянно под градусом, про то, что он попал не туда, до него доходило с трудом, к тому же у него была мерзкая привычка снова перезванивать, снова попадать к нам и снова её требовать. Так продолжалось до тех пор, пока однажды милейшая и добрейшая девочка Аня не вышла из себя и в ответ на очередную просьбу позвать Нину Михайловну не рявкнула в трубку:

— Её нет! Она с мужиками в баню ушла!

С тех пор прошло больше двадцати лет, и меня с каждым годом всё больше беспокоит тот факт, что после этой фразы звонки прекратились.

Нина Михайловна! Если ты читаешь эти строки — я очень надеюсь, что ты осталась жива и здорова. Прости нас, пожалуйста. Мы не хотели, чтобы так получилось, честно-честно. Просто тот мужик ну очень достал.

С женой отношения стали холодными. Секс раз в месяц – это уже событие. Абсолютное безразличие ко мне как к мужику, даже разговор по душам сделал меня же и виноватым. "Хочешь ceкса – вызывай проституток", – сказала она в гневе. Ну а чё, я так и делаю. Зарабатываю хорошо, есть постоянная барышня для встреч. В семейной жизни идиллия, ceкса нет, да и не надо.

И в один момент дома нахожу огромный такой вибрирующий елдак, хорошо так запрятанный. Детей отправляю к бабушке и жду её с работы, со злости думаю, что засуну ей его, куда только можно.

Я все эти годы не замечал, что ей чего-то не хватает. Это тигрица круче всех девок, которых я снимал за баснословные деньги, таких эмоций на её лице я вообще никогда в жизни не видел. Моя злость за секунду сменилась неимоверным возбуждением. Она хочет, твою мать! За 10 лет впервые по-настоящему хочет ceкса! За всю совместную жизнь такого не видел!

Я трахал до дрожи в коленях, мы вытворяли всё мыслимое и немыслимое. Мы столько времени упустили, она, с@ка, знала, чего ей хотелось, но молчала. Вот прикол, конечно, я 10 лет делал не то и не так.

Был в тот вечер и второй, и третий раз. Потом разговор, длиною во всю ночь, видите ли, стыдно ей было сразу признаться. Чувство, что меня обманывали все 10 лет, не даёт мне покоя. Уже год имею её во все щели, но до сих пор не вылезаю с сайтов игрушек для взрослых, придумываю, чем её ещё наказать.

Пошла на свидание с сайта знакомств. На фото мужчине было лет 30, вполне себе симпатичный. На свидании встречает меня мужик лет сорока, причем не лучших сорока, с небольшим лишним весом и щетиной. Я мысленно дергаюсь, но решаю вежливо отсидеть хотя бы минут двадцать, дабы хрупкую мужскую психику не травмировать.

Подхожу, здороваюсь. Он улыбается и отвечает, демонстрируя желтые зубы, скол на переднем, отсутствие клыка и ЗАПАХ. Сука, я стою от него в метре, мы на улице, я прячу уши в шарф от ощутимого ветра, и несмотря на все это, отчетливо чувствую его вонь. Я дергаюсь уже откровенно, разворачиваюсь и иду обратно. Мужик сначала идет следом, пытаясь выяснить, что не так, потом начинает орать мне оскорбления. У меня от шока и отвращения буквально слов нет, иду, молчу, надеюсь, что этот пи[c]ец сейчас закончится.

Шел он за мной метров триста по широкой пешеходной улице, во всю глотку крича, какая я умалишенная шлюха. Отстал только после того, как я зашла в магазин с сувенирами. Постоял под дверью минут пять и ушел. Удаляю приложение на хрен, еще одного такого не переживет уже моя психика.

"Молитва зачётная: эпос одного шпаргалконосца"

Экзамен. Аудитория напряжена как Wi-Fi в подвале.

Профессор ходит между рядами, сверкает очками и сканирует каждого, будто терминатор с дипломом МГУ.

Подходит к студенту, у которого руки под партой, глаза — в потолке, губы что-то бормочут.

— Молодой человек, вы что, со шпаргалкой?!

— Нет, профессор… это молитва.

Профессор поджал губы и ушёл дальше. Видимо, решил, что с этим уже не Министерство, а Господь Бог разберётся.

Но история не кончилась...

Вечером студент в приступе гордости запостил это в соцсети. Собрал пару лайков, один смайлик от мамы, и уже почти почувствовал себя героем.

И тут — он появился.

Великий Комментатор, брат Стёба и племянник Иронии.

Написал коротко, по делу:

— Такой тупой, что даже молитву выучить не смог?

Мир застыл. Телефоны замерли. Где-то в академгородке отключилось электричество от стыда.

Студент перечитал комментарий раз 8. Потом медленно положил телефон, взглянул в потолок и прошептал:

— Господи, ну хоть Ты-то поставь зачёт...