дело было на даче у одного из наших однокурсников... Пошли мы в "поход".

А кто видел походы студентов без горячительного? Ну так вот, решили сэкономить (студенты все же) и купили у какой-то тетки самогончику, да недорогого. Дрянь оказалась кошмарная, так что одному из наших серьезно так поплохело. Другие в отрубе, а он еще держится... Я как самый трезвый спрашиваю:

— Шурик, ты еще пить будешь?

— НЕ, она Х.. вая!

— так я вылью?

— НЕТ, А ВДРУГ Я ЕЩЕ БУДУ!!!

Вот вам русская логика во всей красе

Моя сестра — мастер ногтевого сервиса. Она не доучилась в университете, бросила на 3 курсе медицинский и стала делать ногти. Родители были в шоке, а я её поддержала, сказала, что нет плохих профессий; что каждый вправе решать, как ему жить и чем заниматься.

Сейчас, спустя почти 10 лет, сестра хороший мастер, много зарабатывает. Родители рады, что она зарабатывает… и теперь они хейтят меня! Все вместе! Сестра считает меня неудачницей, потому что я учитель, зарабатываю мало по сравнению с ней. Родители упрекают меня в том, что я не помогаю им и что я такая умная и такая бедная. Я действительно зарабатываю немного, но я обожаю читать, хожу в музеи, и мне неважно, что я не езжу на острова в отпуск, что у меня нет дорогой косметики и шмоток. Я никогда не говорила, что моя сестра тупая, хотя объективно это так. Почему деньги должны решать всё? Почему то, что я помогла родителям, приехала и своими руками помогла поклеить им обои, убраться после ремонта, помыть окна хуже, чем то, что сестра перевела им деньги на покупку этих самых обоев и окон? Ну нет у меня возможности помочь деньгами, но я могу сделать это физически, почему это не ценится? Почему всё измеряется деньгами даже у родителей?

Навеяло белорусскими зайчиками.

2000 год. Автобус Питер-Германия. В Бресте на границе заходит в автобус парень, продаёт газеты.

Тётка:

— Кроссворды сколько?

— 3000 рублей.

— Вы ох[рен]ели?

— Белорусских...

Посмеялись, проехали.

2010 год. Ехал из Германии в Питер через Финляндию. С Хельсинки на поезде. В поезде пил пиво с финнами. Я как с открытым пивом вышел из поезда, так в метро и сунулся. Тут два мента:

— Ты в курсе, что в метро с пивом нельзя?

— Нет. (я правда не знал, 10 лет не был)

— Давай тут решим. Гони стольник.

— Не ребята. Полтинник.

Торговались. Моя взяла. Достаю кошелёк. Отсчитываю две двадцатки и червонец евро. У ментов полезли глаза на лоб.

— Мы про рубли говорили. Червонца хватит.

И вернули мне две двадцатки. Благородные попались...

Лежу в больнице. На этажах идет ремонт. И вот переводят всю нашу палату со второго этажа на пятый. Лампочка в туалете не горит. Туалет — на три очка, причем в средней кабинке дверь отсутствует. Через день-два после нашего переезда лампочка продолжает отсутствовать. И в это время в одной из палат умирает мужик. Народ в больнице ко всему привычный, но все равно как-то не по себе. А мне назначают колоноскопию, к которой нужно основательно готовиться, то есть наглотаться касторки, а потом еще какого-то порошка, после которого ночевать приходится на горшке. И вот — ночь. В туалете темнота. Я дежурю на унитазе в крайней кабинке. Слышу — кто-то вошел в туалет. Слышу — прожурчал. И когда товарищ, по моим подсчетам, должен был двигаться к выходу, я приоткрываю дверь, включаю фонарик, вмонтированный в зажигалке, и замогильным голосом вещаю:

— Покурить не забудь.

Как товарища вынесло из туалета я не видел — я слышал. Дверь, по-моему, он вышибал лбом.

Никто на следующийй день в ночном визите в туалет не признался, но лампочку вкрутили в тот же день. Инициатора и исполнителя вкручивания лампочки я вычислил. Но никому не сказал.