была везти лекарства на отдалённый остров. Начальство требовало сделать всё за два дня. Ефим покачал головой, но взялся.

Пока он красил левый борт, подошёл капитан "Стрелы", мрачный и озабоченный.

— Ты что, старик, бормочешь? — спросил он раздражённо.

— Разговариваю, — не отрываясь от работы, ответил Ефим.

— Правому борту говорю — о стойкости. Пусть держит удар волн. А левому — о лёгкости. Пусть помогает ветру нестись быстрее.

Капитан фыркнул и ушёл, решив, что старик не в себе.

"Стрела" вышла в рейс. А через день налетел неожиданный шторм. Волны перекатывались через палубу, ветер рвал паруса. Все суда вернулись или легли в дрейф. Все, кроме "Стрелы".

Позже капитан рассказывал чудеса. Его шхуна, казалось, сама уворачивалась от самых высоких волн, а по левому борту, будто бы неведомая сила, ловила попутный ветер, позволяя идти против шторма быстрее, чем когда-либо. Они доставили лекарства первыми.

Когда "Стрела" вернулась в порт, капитан разыскал Ефима.

— Как ты это сделал? — спросил он.

— Что за краска у тебя?

— Краска обычная, — улыбнулся старик, протирая кисть.

— Просто я каждый раз крашу не просто дерево или металл. Я крашу характер. Кому-то добавляю упрямства, кому-то — гибкости. А корабли, они чувствуют, если в них верят. Вот они и стараются.

С тех пор капитаны стояли в очереди к Ефиму. А он, как и прежде, не спеша водил кистью, нашёптывая бортам свои нехитрые секреты: "Тебе — надёжности… А тебе, новичок, — отваги. Много отваги". И казалось, что корабли, выходя в море, становятся чуть смелее, чуть живее, будто обретая душу, которую в них вдохнули вместе со свежей краской.

ответил он.

— Знаешь сколько мы захоронили в корона-вирус.

— Ну это-то понятно. А если без всяких катаклизмов мирового масштаба?

Санек на секунду задумался:

— А вот поехали со мной, покажу.

Времени особо не было, но предложение Александра заинтересовало и я взгромоздился на сиденье его катафалка. А тот без лишних слов через несколько минут подрулил к городскому ГАИ или ГИБДД. Не знаю как оно сейчас правильно называется:

— Ты пока осмотрись, а я пойду быстренько список найду – произнес он.

Чего надо было осматривать я так и не понял, но было интересно. Народу там толпилась целая куча и в основном молодежь. Были и пацаны с начинающими пробиваться усами и девчонки в коротких юбках и с немаленькой грудью. В общем было на что посмотреть. Только я проникся этими смотринами как хлопнула дверка и в кабине опять появился Санек.

— Насмотрелся? – поинтересовался он.

— Ммм, в принципе да, но ни хрена не понял.

— А что тут непонятного, сдают на категорию А и все, что к ней относится. Согласно практики львиную долю из них вскорости мне увозить с места ДТП придется. И хорошо если целиком, а бывает, что и по частям. Вот фамилии из списка сфоткал на всякий случай, легче будет потом родственников искать. Вот тебе и параметры.

Я если честно вздохнул с облегчением. Пока. Я ведь на мотоцикле уже лет двадцать не езжу.

глядя на унылый заводской "москвич" у подъезда, Кондратюк решил:

— А сделаю-ка я лучше. И соберу его прямо дома, чтобы, так сказать, под рукой!

И не просто соберу. А сделаю собственный кузов, с нуля, из металла, который прятал под кроватью, в шкафу, и частично — на балконе, где раньше стояли банки с огурцами.

Жена посмотрела на мужа, на листы стали, на чертежи, на болгарку — и пошла варить борщ.

Она понимала: если мужчина решил строить автомобиль в квартире, то остановить его может только отключение электроэнергии.

Приносил детали по одной.

Двигатель, мосты и прочие увесистые узлы он заносил по частям.

Соседи интересовались:

— Товарищ Кондратюк, вы что, бункер строите?

— Нет, — отвечал он, — это у меня задняя подвеска на временном хранении.

Самодельный кузов – прямо в комнате.

Днём Кондратюк работал на заводе, а по вечерам — на себя.

Металл резался, сверлился, шлифовался.

И если сам Кондратюк был доволен процессом творения, то соседи были рады только одному — когда всё это наконец-то заканчивалось, потому что далеко не всякому нравится постоянный визг диска дрели, стук молотка и пение шуруповёрта, пробивающегося даже через ковёр "Трое богатырей".

— Ой, люди добрые, — говорила соседка с третьего этажа, — пусть этот автомобиль будет хоть двухэтажным, лишь бы он уже его доделал!

Машина готова! И… снова разобрана

Через полгода в его комнате стоял настоящий автомобиль: блестящий, самодельный, пахнущий бензином, олифой и легким дымком от болгарки.

Соседи поздравляли его искренне, как родного:

— Ну наконец-то! Молодец, товарищ Кондратюк! Ура! Тишина возвращается в дом!

Но затем возник вопрос: как автомобиль из квартиры вынести?

Балкон, конечно, был крепкий, но не настолько крепкий. Да и дом был против.

Так что машину пришлось полностью разобрать, вынести по частям, а во дворе собрать заново.

И вот она — красавица, самодельный шедевр советской инженерии, сверкающая как новый холодильник "Бирюса".

А что теперь?

Прошли годы. Советский Союз делал всё — от космических ракет до кухонных комбайнов. А сегодня…

Кондратюк сидит на лавочке с соседом Петровичем и вздыхает:

— Раньше я машину собрал в квартире. Сам, своими руками. А теперь? Где наши роботы? Где наши машины, как у "Мерседеса"? Где наша сельхозтехника? Где наши гвозди, Петрович?

— Ну, — отвечает Петрович, — у нас теперь интернет есть.

— А машину ты из интернета соберёшь?

— Если только виртуальную…

Мужчины задумались.

Потом Кондратюк вдруг оживился:

— Слушай, Петрович… А давай робота соберём?

— Где?

— В квартире!

Петрович хмыкнул:

— Ну, это уже по-нашему. Советский человек может всё.

Жена, услышав этот разговор, закрыла окно — и пошла варить борщ.

Потому что история, как известно, идёт по спирали.