Мой брат работает в крупном чикагском госпитале директором по медицинскому оборудованию. Отвечает за вопросы, где это оборудование закупить, как заставить его работать, и главный вопрос: куда оно, черт возьми, опять подевалось? Формально брат и его люди не входят в штат госпиталя, а работают на компанию, которая предоставляет персонал и сервис для многих медицинских учреждений.

Дело было лет 15 назад, когда Мишу (моего брата тоже зовут Мишей) только перевели в этот госпиталь, и он еще не до конца разобрался в том бардаке, который оставил ему предшественник.

Идет совещание руководства о закупках оборудования. Задача это непростая: госпиталь государственный, вернее, финансируется из бюджета штата. Бюрократия хуже, чем в СССР, заявки надо подавать на год вперед. Что именно понадобится госпиталю через год, известно только господу богу, а то, какие заявки бюджетная комиссия штата решит удовлетворить, а какие пошлет подальше, неизвестно даже ему. Поэтому запрашивают на всякий случай всего и побольше. Потом ненужное оборудование валяется по складам, а без нужного Миша выкручивается как может.

Выступает один из докторов, в нашей терминологии зав. неврологическим отделением. Рассказывает, что у него много инсультников, а согласно последним исследованиям таким хорошо помогает лечебная гипотермия. То есть если пациента в первые сутки после инсульта поместить в криокамеру и снизить его собственную температуру с 36.6 до 34-35 градусов, то инсульт переносится гораздо легче и с менее фатальными последствиями. Вот хорошо бы эти криокамеры закупить, хотя бы на будущий год, хотя бы парочку.

Миша говорит: покажите мне эти криокамеры, чтобы я хоть знал, что искать. Доктор показывает (на экране компьютера, смартфоны еще были не особо в ходу). Это, оказывается, не гроб на колесиках, а что-то вроде большого одеяла, пронизанного трубками. Пациента в него заворачивают, по трубкам пускают ледяную воду, получается охлаждение.

Миша:

– Так у нас есть эти одеяла! Лежат на складе в количестве шести штук, артикул такой-то.

Все доктора хором:

– Да нет, это совсем другие одеяла. Не охлаждающие, а согревающие. Для помощи при обморожениях. Обморожений у нас, правда, давно не было, кругом не Аляска, и вообще глобальное потепление на дворе.

Миша:

– А какая разница, что на них написано? Пустим по трубкам холодную воду вместо горячей, и вуаля, получите гипотермию и распишитесь.

Пока доктора переваривают эту мысль, опять встревает невролог. Одних криокамер мало, нужен еще специальный монитор, который отображает активность мозга, типа упрощенной энцефалограммы, чтобы пациента ненароком не заморозить насмерть.

Миша:

– А чем вам обычные прикроватные мониторы не хороши?

Доктора опять хором:

– Майкл, вот вы не врач, так и не лезьте не в свое дело. Нам нужна активность мозга, а эти мониторы показывают только пульс, давление и температуру.

Миша:

– Так это потому, что мы к ним присоединили пульсометр, тонометр и термометр. А мониторы сами по себе универсальные, я вам на них любой график выведу, хоть биржевой курс, хоть урожай гуано в Венесуэле, лишь бы был USB-разъем. Покажите мне сам датчик, который эту активность мозга снимает, а как прицепить его к монитору, я придумаю.

Невролог показывает. Это тряпичная повязка на голову, в ней два электрода на висках, простенькая микросхема и, действительно, USB-разъем. Фитюлька ценой 100 долларов в базарный день, по сравнению с бюджетом госпиталя копейки. Одна беда: в магазинах эта фитюлька не продается, надо заказывать по всей форме через бюджетную комиссию, то есть из-за ерунды все-таки задержка как минимум на год.

В обеденный перерыв Миша рассказывает эту эпопею своей команде, то есть тем людям, которые непосредственно обслуживают и ремонтируют госпитальную технику. А на обеде присутствует жена одного из техников, немолодая мексиканка, которая тоже работает в госпитале в должности... ну, не прачки, а что-то вроде кладовщицы или сестры-хозяйки. Заведует бинтами, халатами, швабрами и тому подобным барахлом в одном из отделений. Очень активная и общительная тетенька, всегда вникает во все рабочие дела мужа. Мишу, как мужниного начальника, бесконечно уважает и приносит на обед домашние энчиладас специально для него.

Вот эта донна Роза, посмотрев через плечо мужа на картинку с повязками, необычайно оживилась и говорит:

– Где-то я эти штуки уже видела. Ах да, конечно, они уже лет пять валяются у меня в отделении в кладовке, всем мешают. Никто не знает, откуда они взялись и для чего.

Миша тут же побежал в кладовку смотреть. Действительно, те самые повязки с электродами. Поднял документы – они, оказывается, числились за кабинетом лечебной физкультуры как повязки для фитнеса. Кто-то заказал, чтобы мониторить активность мозга во время упражнений, потом обнаружил, что они с тренажерами никак не стыкуются, и забил на это дело.

Вот так благодаря цепочке совпадений криокамеры запустили в работу не через год-полтора, а всего через неделю после совещания. Спасли энное количество инсультников. Главный невролог ходил именинником, говорил, что за его 30 лет стажа еще ни одна проблема не решалась так быстро. Донне Розе выписали премию, очень приличную в сравнении с ее небольшой зарплатой. А Мише – только моральное удовлетворение, он же не сотрудник госпиталя.

Помните анекдот про обучение нового продавца очков?

Говори покупателю, что очки стоят сотню. Если не возмущается, говори что это стекла, дальше – что каждое, а ещё работа, оправа, антиблик и т. д.

Вот так же я как-то спросил тренера Петровича в группе ЛФК, сколько стоит не самая задрипанная ракетка для настольного тенниса

Он мне начал объяснять примернл в том же ключе продавца очков:

– Семьдесят*, – сказал он.

Я подумал, что недорого

– Семьдесят, – продолжил он, — это одна резинка. А если на каждую сторону, то их надо две.

Ага, 140, это ещё недорого, но уже не безделица

– Ещё 120 деревяшка, – не унимался Петрович

– И не забудь про клей, коим будешь клеить резинки на деревяшку. Кстати, настоящий пингпонговец переклеивает резинки по два раза в год.

– Шарики по трешке не бери, бери по десятке, – продолжал мастер целлулоида.

В общем, это ещё не было для меня неподъемной суммой, но для моего уровня в большом спорте тратой было излишней.

Так что купил я задрипанскую ракетку общей стоимостью в сотню и шарики по трёшкн, чего мне вполне хватило.

* все цифры условные

Рецептуру докторской колбасы разработали в 1938 году. Из-за низкой жирности наркомат здравоохранения одобрил эту колбасу как диетический продукт для людей с подорванным "в результате Гражданской войны и царского деспотизма" здоровьем.

Я уже рассказывала про нашу очень старенькую бабушку. Сейчас она стала больше забывать и путаться.

Ей выписали новое лекарство - торосемид.

Несмотря на то, что мы пытались ее поправлять, она сбивается и упорно называет его антисемитом.

Март 1961 года.

Валентин Бондаренко сидит в барокамере. Позади десятидневный эксперимент в атмосфере почти чистого кислорода — так, по мнению советских и американских инженеров, космонавтам и астронавтам будет легче дышать в космосе. Но в такой среде одна искра способна превратить замкнутый объём в огненный шар.

Валентин снимает