Терапия "дзынь-бум"
КАТЕГОРИЯ: СЛОЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ С РЕАЛЬНОСТЬЮ
У меня соседи сверху — как природное явление. Не предскажешь и не запретишь. То у них сезон затяжных дождей из русского рэпа, то внезапное землетрясение от передвижения мебели, то ураганный ветер с богатым словарным запасом на всю бетонную коробку.
Сначала я попробовал классику: стучал по батарее. Результат — на пять минут тише, потом вдвое громче. Становилось только хуже.
В один прекрасный день, доведённый до белого каления, я пошёл другим путём. Включил себе днём какую-то запредельно спокойную музыку: колокольчики, шёпот, звуки, от которых мозг не стекает, а наоборот — улетает в состояние, когда чувствуешь себя как Россия: нет границ, одни горизонты. Просто чтобы самому не сойти с катушек. Помогло. Я перестал вздрагивать, но назойливый шум всё ещё мешал.
Тогда я приставил колонку к потолку. Всё так же — днём, в своё законное время. Негромко, но упорно. Недели полторы.
Реакция пришла не сразу. Сначала пара дней — тишина. Потом сверху стали топать чуть громче обычного. Я не сдавался. А ещё через несколько дней — стук в дверь. На пороге тот самый громовой сосед. Вид у него был не злой, а скорее растерянный.
Он мямлит, смотрит в пол:
— Слушай, братан... Мы, вроде, не шумим особенно днём... А у тебя там что, ремонт? Или новая сигнализация?
Я сделал удивлённое лицо:
— Причём тут сигнализация?
— Да какой-то... фоновый писк. Вроде и не громко, а выводит. Сначала думал, мне чудится. В голове звенит с похмелья. Потом — что из розетки. Жена говорит: "Это снизу, разберись".
Тут я не выдержал и рассмеялся.
— Это не писк, братан. Это я так... от твоего рэпа лечусь. Успокаиваюсь.
Он посмотрел на меня, будто я инопланетянин, потом неожиданно хмыкнул.
— Ну ты даёшь... От твоей музыки голова кружится, в глазах мутнеет. Как будто меня разбирают по частям. Я злиться не могу нормально! Ты мне мешаешь!
И тут я понял: я не изобрёл оружие. Я просто перестал воевать. И как-то так получилось, что его это тоже задело.
— Понимаешь, — сказал я уже без всякой игры.
— Я не хотел войну. Я хотел просто... чтоб все спокойно жили. В том числе и я.
Он тяжело вздохнул, почесал затылок.
— Ладно. Понял. Давай договоримся: мы после одиннадцати — по-тихому. А ты... найди что-нибудь поубедительнее своего писка, а? Идёт?
— Идёт.
После его ухода я осознал главное. Чем бросаешь в других — то и к тебе прилипает. Я хотел его достать, а в итоге мы оба чуть-чуть смягчились. Только ему было страшно, а мне — полезно.
С тех пор идеальной тишины нет. Иногда они забываются, иногда я снова включаю свои "горизонты". Но войны больше нет. Есть хрупкое, рабочее перемирие.
И я наконец-то понял, как работает эта дурацкая музыка. Она действует не на мир вокруг. Она меняет тебя изнутри. Она не сделала его тише — она дала мне спокойствие, чтобы этот шум выдержать. И чтобы вместо очередного скандала найти в себе силы просто сказать: "Давай договоримся".
Теперь я пью чай. Иногда сверху доносится робкое "бум". И я даже улыбаюсь.
Во время войны в отдаленной сибирской тайге развернулась история, которая могла бы сравниться с приключениями Тарзана и Джейн.
Всё началось в 1943 году, когда местный парень Марк Гурский, призванный в Красную армию, решил спрятаться в непроходимых лесах на севере Новосибирской области, предпочтя это фронту. Он считал, что лучше сидеть
под ёлками, чем получить пулю на войне. Марк был сильным парнем и опытным охотником, устроившим несколько землянок глубоко в лесу в верховьях реки Тартас, — писал журналист, тщательно изучивший этот случай. Он не задерживался в одном месте, перемещаясь между укрытиями. Жил охотой на зверей, ловлей рыбы, сбором грибов, ягод и птичьих яиц. Даже устроил в тайге примитивный огород. Лишь изредка тайно навещал родственников в деревне Крещенское. Родные говорили милиции, что он ушёл в военкомат и пропал в городе, и там его ищите. После войны Марк боялся выходить из леса, зная, что его всё ещё ищут и могут приговорить к высшей мере. Однако, будучи сильным и выносливым, он страдал от одиночества. Однажды, в середине 1950-х, он случайно встретил в лесу местную девушку Татьяну, которая собирала грибы. Марк силой захватил её и утащил плачущую бедняжку в свою землянку, — рассказывал старожил Доброхотов, основываясь на воспоминаниях. Он несколько суток вёл испуганную пленницу по кружным тропам, чтобы она не знала, где находится его тайное убежище, выходя на охоту только ночью. Во время своих отлучек Марк держал Татьяну связанной и говорил: "Я десять лет без женщины жил. Соскучился. Теперь ты будешь моей. Всё равно бежать не советую. Сбежишь — в тайге пропадёшь. Дороги назад не знаешь". Пленница жила у лесного Робинзона несколько месяцев, пока не забеременела. Тогда Марк, не зная, что делать, отвёл её назад в деревню. Это стало логичным завершением его десятилетнего затворничества. Милиция давно разыскивала пропавшую селянку, и участковый узнал у Тани, где она была всё это время и откуда вернулась с беременностью. Та не стала отрицать и смогла вспомнить дорогу к отшельнику. Для поимки лесного Тарзана был отправлен целый наряд милиции вместе с лесниками и егерями. Однако Марк не оказал сопротивления и добровольно сдался правоохранителям. Старожил Коротаев вспоминал: "Помню, как его в деревню привели. Огромный, рыжий, в звериных шкурах. Волосы длинные, нечесаные. Казалось, он давно хотел, чтобы его нашли". За дезертирство и надругательство советский Робинзон получил срок — сравнительно небольшой, с учётом срока давности, пять лет. Тюрьма, по его словам, оказалась раем по сравнению с лесом. Через пять лет он вернулся в Крещенское, где, как знаток тайги, стал по просьбе местных бригадиром охотников. Жил вместе с Таней и их сыном, не держал на неё зла. Лишь в конце 1980-х Марк снова ушёл в любимую тайгу,
уже в Красноярском крае, откуда больше не вернулся.
Сибирские истории.
Приходит к тебе в студию такой весь из себя заказчик. Точнее говоря, подрядчик. Весь, разумеется, в брендах, с головы до ног. Достает из крокодилового портфельчика макбук самой последней марки, рядом по обе стороны кладет два, а то и три айфона, тоже распоследние, и сложив над этой выставкой гаджетов руки, украшенные золотым "Ролексом", начинает выторговывать
копейки.
Торгуется не рыночно (типа "эту работу я могу дешевле заказать") — а скорее эмоционально. Заглядывая в лицо своими честными глазами и проникновенно говоря, что эта работа (речь идет о дизайне помещения) им очень, ну просто очень нужна, но вот ведь какая досада и неловкость, проблема и незадача — денег у них именно сейчас очень, ну просто очень мало....
Помню, дело было в самом начале нулевых, делали мы к Новому году оформление одного бутика. Бутик предметов самой что ни на есть роскоши, и располагался он в самом что ни на есть престижном месте в центре столицы, два шага от Красной площади.
Сделали им новогоднюю праздничную декорацию. Гирлянды, плафоны, экраны. И остались они нам должны что-то около трехсот тысяч рэ. То есть половину от суммы заказа.
И вот тридцатое декабря, время полдень, а в три часа — открытие. Презентация, банкет-фуршет. Ожидаются всякие суперские гости, випы со своими випихами.
Мы приезжаем на последнее тестирование. Нас четверо. Четыре стремяночки привезли, поставили, забрались, проверили включение. Все мигает, все сияет, все поет.
Заказчики аплодируют.
Я говорю:
— Ну как, все хорошо?
Они:
— Все отлично! Спасибо!
Я говорю:
— Давайте рассчитаемся, раз всё отлично. С вас триста тысяч рэ, ну или десять штук баксов, если вам так будет удобнее.
Они прост взвыли:
— Ребята! Совесть имейте! У нас вообще ни копья! Шаром покати! Конец года! Налоги! Откаты! Вот к концу января наторгуем, и отдадим! Честное слово! Даже больше отдадим! С процентами за просрочку!
А у меня в руках кусачки.
Я — раз — и перекусываю провод. Четверть всего — гаснет и умолкает. Говорю своим:
— Парни! Если через три минуты не будет бабок, крушим всю эту шарманку.
Ребята тоже достают кусачки, накладывают их на провода.
— Стоп! — орет заказчик.
— Не надо! Сейчас... Сейчас...
Дрожащими руками достает из кармана "котлету" ($10.000) в банковской упаковке — протягивает мне.
Я говорю одному из своих:
— Прими, пересчитай. Потом выходи, садись в машину и езжай.
А остальные держат кусачки на проводах.
Принял, пересчитал. Сел в машину, уехал.
Тут я снова соединил и заизолировал перекушенные провода, еще раз оттестировал систему...
На том и распрощались с заказчиками.
Друзьями распрощались, что характерно. Ручкались и обнимались.
Мораль такая, мораль простая: с ними по-хорошему нельзя.
Эта история случилась, когда я жила с моим бывшим мужем в Тушино.
Там у нас была квартира на первом этаже в хрущевке. Публика представляла собой все многообразие маргинальных субкультур — наркоманы, алкоголики, проститутки и одна бородатая женщина, которая на этом фоне выглядела самой приличной. В подъезде валялись шприцы, в почтовых ящиках вечно
копались закладчики, пьяницы мирно посапывали летом под нашими окнами.
Казалось бы, куда уж лучше, и так все супер. Но тут сосед сверху повадился выкидывать мусор в окно. Сидишь ты на кухне, читаешь в тишине книжку с чайком, а тут со стороны улицы ХРЯСЬ! И во все стороны фейерверком разлетаются ошметки от мандаринов, куриные кости и пластиковые бутылки. Подходишь к окну и не можешь глазам своим поверить: как будто ты не в Тушино, а на фестивале Burning Man в Неваде, кругом на поле сигаретные бычки, бутылки из-под алкоголя и прочий мусор. Только фоном отчего-то не поет Джаред Лето.
Короче, терпела я этот ужас, терпела. А потом мы как-то стояли с мужем на кухне, и тут пакет с мусором выкинули прямо при нем. Он охренел, выглянул в окно, охренел еще больше. А я тогда была даже более неприятная баба, чем сейчас. Поэтому сказала: "Ну будь мужиком! Иди разберись! "
И бывший пошел. А тут надо отметить, что он айтишник. Причем типичный айтишник, как на картинках рисуют — тощий и сутулый, даром что не в очках.
Вышел бывший на улицу. Забрал этот мешок. Поднялся на четвертый этаж ("Почему на четвертый? " — спрашиваю я. "Да почему-то решил, что это на четвертом кто-то".) Позвонил в дверь.
Открывает ему мужик. Огромный бегемот. С бородой. Похожий на байкера. С пузом, которое через порог вываливается в подъезд.
Бывший посмотрел на этого мужика, ссутулился еще сильнее. Но внизу его ждала я. Которая "Ну ты был мужиком? Ты решил вопрос?".
Поэтому бывший дрогнувшим голосом сказал: "Это ваше! "И швырнул мусор в бегемота.
Очевидно, что после этого надо было бежать. Но бывший почему-то не побежал. Он стоял и смотрел на бегемота. Бегемот смотрел на бывшего. С бороды его капнул йогурт. Бегемот произнес: "Это не мое". "А чье? " — спросил бывший. Тут тоже еще можно было бежать. Но отчего-то бывший опять не воспользовался моментом.
Тем временем бегемот вышел в подъезд. Снял с плеча кожуру от банана. И позвонил в квартиру напротив. Ему открыла всклокоченная женщина в халате и со шваброй в руках.
— Это ваш мусор? — спросил ее бегемот.
— Это? А что? Упало? Опять упало? — заквохтала женщина.
— Из окна выкинули? А это Толик повадился! Это Толик же с пятого! Вот дрянь этот Толик, я сколько говорила, что дрянь!
Пошли к Толику. Возглавлял процессию бегемот с йогуртом на лице. Сзади молча плелся бывший. За ними бежала женщина со шваброй и повторяла, что Толик дрянь.
Толик открыл дверь в трусах и майке.
— Ваше? — спросил бегемот и сунул в Толиковы руки пакет с остатками мусора.
— А что вы его спрашиваете? А вы его и не спрашивайте даже! Его-его! Толик! Ты почему такая дрянь? — грозила шваброй женщина.
Толик взял мусор и пробубнил:
— Ну я выкину!
— Выкини, — согласился бегемот, развернулся и начал спускаться вниз.
— Выкини-выкини! — поддакнула женщина со шваброй.
— А то сколько это безобразие будет продолжаться? Выкини! Умный, ишь. А ты выкини!
— До свидания, — сказал бегемот моему бывшему, когда они дошли до четвертого этажа.
— У вас тут капля от йогурта, — сказал бывший и показал на усы.
— Спасибо, — сказал бегемот и, ничего не вытирая, удалился к себе в квартиру, откуда доносились звуки телевизора.
Начал ли кто-нибудь выкидывать мусор в контейнеры? Разумеется, нет. Но бывший отчего-то напрочь отказался ходить разбираться еще хоть раз в жизни.
