Видел во дворе очень грустного голубя. Я прошел мимо него, он не двинулся с места. Наверное, с ним что-то не так, и он не может летать, или болен и умирает, — подумал я. После этого голубь на меня посмотрел таким серьезным осознанным взглядом, как будто понял мои мысли; аж мурашки по коже. Я прошел мимо, а он остался сидеть. Когда я возвращался домой, то увидел голубиный труп на проезжей части. После того взгляда у меня сложилось впечатление, что голубь не захотел жить, не летая, и бросился под машину.

Сестра бабушки рассказывала, что, когда умер ее муж, об этом узнали все в деревне и цыгане, конечно же, тоже. Они в буквальном смысле осадили дом, угрожая смертью и мучительной расправой, зная, что она одна. Ей пришлось баррикадироваться в доме, звонить деду и племяннику, чтобы те приехали с ружьями. В цыган стреляли солью и отбили дом. Она с тех пор на ночь закрывала все наглухо, и в каждом изголовье/в ногах спальных мест хранила ножи и топоры.

Нас в семье три сестры, мелкой всегда уделяли больше внимания, а мы вроде нянек. Часто были дома одни, и однажды произошел дикий случай: старшая сестра задушила подушкой младшую, которой было два года, за то, что та постоянно орала. Когда она поняла, что ребёнок уже не кричит и не двигается, испугалась и позвала меня. Я примерно знала, как делается искусственное дыхание, и попыталась привести её в чувства. У меня получилось — она задышала и начала кричать. Я рыдала вместе с ней, крепко прижимая её к себе.

Я не видела родителей с 12 лет. Наверное, они до сих пор ненавидят меня за то, что по моей вине погиб младший брат — он упал в открытый погреб, в котором я перебирала картошку. Сразу после его похорон меня увезли в деревню на воспитание бабушке, присылали ей деньги на моё содержание, пока мне не исполнилось 18, но со мной больше ни разу не общались. Хоть и взрослая уже, но по-прежнему чувствую себя котенком, которого выкинули за ненадобностью.