Рассказал один краевед из Поволжья.
Когда работал над журналистским расследованием "Сокровища усадьбы Перси-Френч", искал материалы о германских шпионах в наших краях во время Первой Мировой. Тогда и напал на случай с австрийским фотографом.
Сей достойный служитель тёмной профессии не нашёл ничего лучшего, чем снимать живописные виды в Симбирской губернии летом 1914 года.
Уместно вспомнить, что происходило это на фоне совершенно беспрецедентной шпиономании. О таинственных летающих объектах взахлёб писали местные газеты, а керосиновые лавки и база Нобилей в Батраках даже ограничили отпуск горючего. Чтобы им, паче чаяния, не заправились басурманские аэропланы.
А тут какой-то тип, который по-русски ни бельмеса, ходит и фотографирует.
Тем более, что в Самаре, как раз в это время задержали двух таких туристов, которые усиленно снимали оборонные объекты.
Подозрительный тип гражданской наружности был немедленно задержан и отправлен в жандармское управление.
Сам он разведывательную направленность своего искусства решительно отрицал, утверждая, что служит исключительно музам, а проверить его слова не представлялось возможным. Съёмку он производил на неведомый в симбирской глубинке плёночный фотоаппарат. А плёнку здесь тогда проявлять не умели.
Выручил незадачливого светописца полицейский пристав, который добросовестно опросил окрестных крестьян и подал рапорт.
Далее цитирую почти дословно:
"Все опрошенные единодушно подтвердили, что подозреваемый личность творческая. Ибо никто из них ни разу не видел его трезвым".
| 06 Nov 2023 |   |
| - вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
Сидел я как-то, ел шашлык и размышлял о всяком. Что такое хваленая французская кухня? А это — кухня от голода и отчаяния. Лягушачьи лапки, улитки, мидии, заплесневелый или высохший сыр, луковый суп, артишоки... Это когда от отсутствия нормальных продуктов съедается все, что можно разжевать. Кухня реальной нищеты, которую маркетологи завернули в красивую
4 ноября пошел с ребёнком гулять.
Куда идти — на пруд кормить уток.
Выдали пол-буханки хлеба, из расчета, что ребёнок тоже погрызёт — ей
2 года, дома "плохо" ест, а на пруду — с аппетитом.
Пришли. Мороз. пруд уже замёрз. РЁВ — где утки?
Спаслись, конечно же. Серой шейкой помирать никому не охота.
Замечаю, что сидящая неподалёку ворона на меня смотрит явно ожидая еды.
Ладно, думаю, спасай певунья. Бросил на лёд полкуска. Эта серая делает великолепный круг на зависть ребёнку и с красивым пике снижается к куску хлеба.
В следующее мгновенье вижу как ворона, растопырив ноги, на заднице скользит по льду пруда с глазами по пять копеек. Проехав примерно метр она встала и как заправский конькобежец широким шагом пошла к хлебу.
В это же мгновенье ещё одна серая охотница спикировала к куску и прокатилась на хвосте в другую сторону.
День был спасён. Кинув второй вороне остатки куска, мы ушли домой, где ребёнок мимикой и жестами долго рассказывал домашним о приключении.
Всё.
Коллега рассказал немножко из истории своей семьи. Они из Казанских татар. В тридцатых годах были раскулачены. Старший из восьми детей уже женатый, ссылки избежал – уехал в Узбекистан и там прижился. Остальные провели весь срок ссылки в Красноярском крае. После окончания срока ссылки вся семья вернулась в Казань.
Как-то раз один человек вернулся поздно домой с работы, как всегда усталый и задёрганный, и увидел, что в дверях его ждёт пятилетный сын.
— Папа, можно у тебя кое-что спросить?
— Конечно, что случилось?
— Пап, а сколько ты получаешь?
— Это не твоё дело! — возмутился отец.
— И потом,