ёкало в груди.

Ну а что Жанна? Она просто позволяла себя любить, изредка отвечая на его ухаживания — редкими походами в кино и непродолжительными вечерними разговорами, возле её подъезда.

Конечно, Марик пытался форсировать события, но Жанна всегда находила всевозможные причины для вежливого отказа. Это продолжалось до того события, когда Марику, как и его друзьям пришло время отдать долг Родине, доблестной службой в рядах доблестной советской армии. Накануне перед отправкой, пригласив на проводы Жанну, он намеренно выпил для храбрости, чтобы быть чуть смелее со своей девушкой, да и друзья чувствуя эмоции Марика, под конец вечера оставили их вдвоём наедине в спальне родителей. Ну а те, тактично покинули квартиру после первого стола. Но, то ли алкоголь сыграл злую шутку, то ли Жанна не была готова к этому, но через минут двадцать Марик вышел из комнаты и громко произнёс:

— Ты всё равно будешь нянчить моих детей!

И ещё раз повторил на всю квартиру, так что было слышно всем:

— Слышишь, ты всё равно будешь нянчить моих детей!

А затем одев кроссовки выбежал на улицу. Где он провёл ночь, никто так и не узнал, вот только на следующее день, ближе к обеду, он с такими же лысыми призывниками, как и сам, уже ехал в плацкартном вагоне в далёкую Белоруссию.

Первые полгода он усиленно переписывался с Жанной, которая как ни в чём ни бывало отвечала на письма Марика и даже писала, что скучает по нему. Но после Нового года как-то стала писать всё реже и реже, а к майским праздникам всё таки написала, что дружит с каким то парнем, студентом последнего курса её института и что пусть он, то бишь Марик не обижается... Так получилось.

Марик долго не мог поверить в это, думал, что это розыгрыш, ну так проверка чувств, пока его друзья не подтвердили самые худшие его опасения. А ещё через некоторое время пришло сообщение, что его Жанночка благополучно вышла замуж и укатила с мужем куда то по его распределению, а куда неизвестно.

Ну а что же Марик? Он благополучно отслужил положенные два года, даже чуть-чуть поболее, приехал домой и побыв пару месяцев в родном городе, уехал поступать в столицу, в один из местных вузов. Поступил, закончил с отличием, да так и остался преподавать в родном "альма матер"

Отработав в институте лет пятнадцать, наш Марик, хотя конечно его уже называли по имени отчеству, защитил кандидатский минимум и почти наготове была докторская диссертация. Также за это время, он успел обзавестись приличной "трёшкой" в одном из элитных микрорайонов "южной столицы" (официальный столичный статус город уже к тому времени утратил), а также неплохим автомобилем, ведь помимо своей основной преподавательской деятельности, он занимался различными коммерческими проектами, благо время было такое, а энергии и сноровки у него было не отнять.

Ну а личную жизнь он как то не пытался налаживать, хотя парнем он был видным и женским вниманием был точно не обделён. Конечно, он не жил праведным монахом, всё было, но вот женитьба его не прельщала, хотя и пару раз пытался жить гражданским браком, но хватило максимум, всего лишь на четыре месяца.

Пока однажды, совершенно случайно, не познакомился с милой девчушкой, которая была гораздо моложе его, но именно с ней он чувствовал себя легко и непринуждённо и именно ради неё ему хотелось совершить, что нибудь этакое; хорошее, героическое, а при его статусе, это героическое и подразумевало женитьбу. Ну а через полгода появился и повод, она оказалась в положении, ведь они с молчаливого согласия друг друга, просто перестали предохраняться.

Ну что же, раз такое дело, Марик, как истинный джентльмен и мужчина решил сделать ей предложение. Она конечно согласилась и через недельку они вылетели в столицу, знакомиться с её родителями, вернее мамой, так как её отец покинул их и уже давно жил за бугром с новой семьей. По прилёту в столицу они, поймав такси, отправились к ней домой. Дверь открыла женщина, средних лет, ещё не утратившая следы былой, ослепительной красоты и эта красота была ему до боли знакома!... Женщина, тоже начала приглядываться, а затем слегка побледнев, села на кушетку.

"Жанна" - только и сумел сказать Марик. "Марик" - только и сумела сказать Жанна. И добавила:

— Ну что же, я готова нянчить твоих детей!...

на презентацию театра в Мюзик-Холле. Был длинный восхитительный вечер, абсолютно счастливые мы возвращались домой, было уже около часу ночи, и, двигаясь с Петроградской к себе в центр, мы проезжали по самым дивным местам — по Кронверкской набережной, через Троицкий мост, вдоль Лебяжьей канавки мимо Летнего сада и вокруг Преображенского собора. Шел снег, и машин почти не было, и город был белый и увешанный гирляндами к Рождеству. Словом "красиво" ничего не выразишь, да и вообще никаким не выразишь.

Мы остановились на светофоре на пересечении Пестеля с Литейным — собор стоял прямо перед нами, новогодний Литейный был похож на сказочный коридор, и мы тихо любовались, и даже говорить было невозможно.

И вдруг дверь стоящей впереди нас машины открылась, оттуда высунулась рука и вышвырнула на тротуар пустую пивную бутылку. Прямо на белый снег, прямо в эту Рождественскую красоту.

Я была за рулем, в глазах у меня заискрилось, и изо всех сил я надавила на гудок, призывая негодяя одуматься.

Перед негодяем на светофоре стояла еще одна машина, черная и внушительная, причем внушительная как размерами, так и стоимостью — на пустом перекрестке нас вообще было всего трое. Светофор переключился, и мы гуськом медленно переползли Литейный — внушительная машина, видавшая виды машина и наша машина. Я продолжала агрессивно гудеть.

Внушительная машина решила, что кто-то сзади решил придать ей ускорение, мол, шевелись давай, уснул, чоль. Это ей не понравилось, и за перекрестком она остановилась, чтобы прояснить ситуацию. Из нее вышли крепкие молодые люди в пиджаках и галстуках. Я тоже вылезла, подошла к ним, обвела рукой собор и сказала: "Полюбуйтесь, господа, какая красота! Это же чудо, правда? "Они вежливо полюбовались и кивнули, мол, факт, чудо. "И вот этот человек, — я ткнула пальцем в темноту салона машины, видавшей виды, — выбросил прямо на снег бутылку из-под пива. Вы можете себе такое представить у нас в Петербурге? "

На лицах молодых людей было написано, что они много чего себе могут представить. Но потом они еще раз посмотрели на пустой Литейный, на гирлянды, на снег, на собор и решили, что в кой-то веки раз в своей, видимо, не всегда путёвой жизни им предлагают совершить что-то благородное. Они культурно постучали мужичку в окошко и сказали ему ласково и строго: "Гражданин. Вот девушка говорит, что красота-то какая. Бутылку надо бы утилизировать. Нехорошо".

Гражданин рысцой сгонял туда-сюда через Литейный за бутылкой, и мы все пожелали друг другу прекрасного Рождества. И разъехались счастливые: плечистые ребята радовались неожиданно заглянувшей к ним романтике, я — что свинью заставили убрать за собой, а сама свинья — что легко отделалась.

Эх, были бы все конфликты такими. Фильдеперсовые были времена.