Прямо сейчас мой 35-летний коллега спит за столом, мордой в магазинном салате: две недели назад его жена попала в роддом на сохранение, и пробудет там до самых родов — еще месяц-полтора. Бедолаге оставила дочурку 3, 5 лет и полный дом новехонькой умной техники, которой он полгода хвастался в курилке. И это правда очень смешно: чувак похож на ходячий труп, в курилке теперь только и ноет, что у дочери две недели сопли не проходят, и в группу он ее сдает с боем; что воспиталка вечно названивает, мол, заберите вашу, у нее температура, а сам он не может брать больничный из-за каждого чиха. А дома дочь ноет, и ни хрена не жрет, а он от плиты не отходит, белье в стиралке стухло, а в сушилке село. Дочь ночью обоссалась, а чистой постели больше нет, пылесос перестал сосать, на телике какие-то проблемы с подпиской и мультики не показывает, а сам он почти не спит, вертится как белка в колесе, а все становится только хуже, и вообще все это ни хрена не нормально, ибо когда ему самому-то жить? Мы все, конечно, киваем, задумчиво выдыхая: "Мдаааа, треш…" — но ржем. Потому что его жена до декрета работала у нас же, в СБ, и как-то и жить успевала, и сопли дитю сморкать, и мордой в салате не отключалась.

Лет 10 назад было, училась тогда в универе. Осень, собралась в клуб, время позднее, автобус уехал перед носом, следующего ждать час. Ну ок, стою и мёрзну. Подъезжает машина, открывается дверь, и водитель ко мне: "Катя! (Имя моё) Садись, подвезу!" Я начинаю догадываться, что мы знакомы, но, чёрт возьми, у меня дурацкая память на лица. Сажусь, едем. Я завожу разговор, чтобы хотя бы понять круг общих знакомых:

— Ну, как у тебя дела? Что нового?

— Да всё нормально, на работе только завал, — ответил он.

— Где работаешь-то сейчас?

— Да всё там же.

— Понятно. С нашими-то с кем общаешься сейчас?

— Да всё с теми же.

— Ну, ясно. Подвезёшь и домой?

— Да не, к своей поеду.

Всё, [м]лять. Ни явок, ни паролей, ни имён. Чувак подвёз до клуба, от денег отказался, не изнасиловал. Твою мать, кто это был? До сих пор загадка.

Во времена Великой французской революции к суду революционного трибунала был привлечён некто де Сен-Сир. Председатель спрашивает подсудимого о его имени и фамилии...

— Моя фамилия де Сен-Сир, — отвечает подсудимый. А частичка де означала принадлежность человека к дворянскому роду.

— Нет более дворянства, — возражает председатель.

— В таком случае, значит, я Сен-Сир.

А поскольку произношение слова "святой" похоже на произношение "Сен", то пришлось подсудимому отказаться и от этой части своей фамилии.

— Прошло время суеверия и святошества — нет более святых.

— Так я просто Сир.

А так обращались в то время к членам королевской семьи.

— Королевство со всеми его титулами пало навсегда, — следует опять ответ.

Пришлось подсудимому признать, что у него вовсе нет фамилии, и он не подлежит закону.

— Я не что иное, как отвлечённость — абстракция, — заявил Сен-Сир.

— Вы не подыщете закона, карающего отвлечённую идею. Вы должны меня оправдать.

И озадаченный трибунал действительно признал подсудимого невиновным и вынес следующий приговор: "Гражданину Абстракции предлагается на будущее время избрать себе республиканское имя, если он не желает навлекать на себя дальнейшие подозрения".

13 сентября 1965 года легендарные The Beatles выпустили сингл своей знаменитой песни "Yesterday", которая вошла в альбом "Help!". Лирическая композиция о вчерашнем дне стала классикой, а каверы на нее записываются чаще, чем на любую другую песню.

Мелодия, которой было суждено стать легендой, пришла в голову Полу Маккартни однажды с утра: он проснулся, сел за фортепиано и начал играть. Музыкант опасался, что песня может оказаться плагиатом и в течение месяца обращался к разным экспертам, чтобы удостовериться, что ниоткуда ее не позаимствовал.

Пол говорил: "Помню, я считал, что людям нравятся грустные мелодии, что в одиночестве им становится немного печально, они ставят пластинку и вздыхают. С этими мыслями я и написал первый куплет, все слова встали на свои места, и песня получилась"