сейчас есть повсюду, дядю отговаривали, уверяя, что все в итоге будет хорошо, но дядя их не послушал, о чем позже сожалел. Ну и как-то в начале 2000 он приехал с семьей проведать родственников, и остановились на несколько дней у нас. К слову сказать, в аэропорту дядя купил какое-то фирменное бухло — угощать и все такое, когда потом мы зашли в магазин около дома, дядя не мог отойти от винного отдела — был просто шокирован.

Вечером мы стали их звать прокатиться по Москве, конец весны, уже фонтаны работают, все зеленое, практически курорт, ну дядя тут уперся, уламывали долго, причину выдал под конец — у вас тут бандиты и небезопасно, на что мы посмеялись — типа меньше надо телевизор смотреть — все нормально, 90-е давно прошли, да и тогда не все так плохо было. А потом спрашиваем — а как же вы в Израиле живете — у вас же террористы, тяжелая обстановка, то там, то здесь шарахает... тут смеялся уже дядя — типа это подростки бузят на границе, он своих дочек может на ночь гулять отпустить (при условии наличия телефона), и точно знает, что ничего с ними не случится. Тут уже озадачены были мы.

По Москве покатались, все очень понравилось. Урок из этого получил простой — не стоит доверять новостям, т. к. в погоне за сенсациями, приукрашивая их, те по своим очевидным и не очень причинам упускают самое главное.

я забыла.. сигареты еще... Ява есть? Нет? А что есть? "Мальчуган все время подергивает маму за юбку, прося купить какую-то прикассную дрянь. Вдруг здоровяк громко и довольно требовательно произносит, обращаясь, видимо, к женщине с ребенком впереди:

— Дама, у вас юбка на бок съехала. Поправьте.

Женщина, совсем не ожидавшая такого замечания, смотрит исподлобья.

— Это вы мне?

— Вам конечно. У вас разрез на боку.

Женщина проверяет, красиво изгибаясь в сторону.

— А может это боковой разрез — острит она.

— Нет. Это у вас юбка съехала на бок. Выглядит неаккуратно, поправьте.

Очередь, тоже растерянно, начинает улыбаться. Мужчина продолжает:

— У вас бедра узкие, а попа большая. В этом случае лучше четыре вытачки делать, а не две.

Мальчуган уже ничего не просит. Женщина, понимая, что на ней заострено внимание многих людей, пытается выкрутится.

— Вот придрался... А что вам еще не нравится?

— Черные колготки под бежевую юбку, — быстро и без эмоций отвечает мужчина, — плохо.. моветон.. Прическа тоже не ахти, ее укладывать каждое утро нужно. А надо так: встала, встряхнула головой и пошла. Аккуратная.

Кассир начинает обслуживать женщину с ребенком и смеется:

— Мужчина портной наверно)) Или стилист-модельер какой-нибудь.)))

Мужчина бросает взгляд-молнию на кассира, выпрямляется, втягивает живот и уверенно, с гордостью произносит:

— Я командир специальной женской роты МЧС России.

при которой производители намеренно ограничивают срок службы своих товаров. Это не побочный эффект массового производства и не результат экономии на материалах. Это продуманная стратегия, цель которой — заставить вас покупать новое вместо ремонта старого.

У этого явления есть вполне конкретная дата рождения и даже место рождения. 23 декабря 1924 года в швейцарской Женеве группа промышленных магнатов собралась за одним столом и приняла решение, которое навсегда изменило наш мир. Среди заговорщиков был и всеми любимый Philips.

Эта история началась с обычных лампочек накаливания, но отголоски её мы чувствуем до сих пор.

Великий заговор

23 декабря 1924 года, когда большая часть Европы готовилась к Рождеству, в одном из отелей Женевы состоялась встреча, которая войдёт в историю как самый успешный промышленный заговор ХХ века. За круглым столом собрались представители крупнейших производителей электрических лампочек мира.

Из Германии прибыл Вильгельм Мейнхардт, глава компании Osram — именно он был инициатором встречи. Нидерланды представлял сам Антон Филипс, основатель империи Philips. Францию — руководство Compagnie des Lampes. США — топ-менеджеры General Electric, хотя формально американский гигант участвовал через свои европейские дочки. Также присутствовали делегаты от венгерской Tungsram, британской Associated Electrical Industries и японской Tokyo Electric.

Эти люди контролировали практически весь мировой рынок электрического освещения. И они собрались здесь не для того, чтобы конкурировать, а чтобы договориться о разделе сфер влияния.

Официально создаваемая организация называлась максимально благородно: "Конвенция развития и прогресса международной индустрии ламп накаливания". В учредительных документах говорилось об "обеспечении сотрудничества всех сторон", "выгодном использовании производственных мощностей", "поддержании единообразно высокого качества" и "повышении эффективности электрического освещения на благо потребителя".

Красивые слова скрывали циничную правду. Картель, получивший название Phoebus — в честь древнегреческого бога света — преследовал три простые цели: поделить мировой рынок между участниками, зафиксировать цены на высоком уровне и ограничить срок службы лампочек на уровне 1000 часов.

Последний пункт был революционным. До 1924 года производители лампочек гордились долговечностью своей продукции. Реклама того времени пестрела заголовками "Наши лампы горят 2500 часов! " или "Гарантия на 2000 часов работы!".

Картель Phoebus перевернул эту логику. Участники договорились, что ни одна лампочка не должна работать дольше 1000 часов — примерно 41 день непрерывного горения. Это была сознательная попытка сделать продукт хуже ради увеличения продаж.

Почему производители пошли на сговор

Чтобы понять, почему ведущие производители лампочек решились на международный заговор, нужно заглянуть в хаос, который царил в отрасли начала 1920-х годов.

Электрификация набирала обороты по всему миру. Города переходили с газового освещения на электрическое. Появлялись новые виды ламп: автомобильные фары, велосипедные фонари, уличные светильники. Казалось бы, рынок растёт — живи и радуйся.

Но реальность оказалась жестокой. В гонку за долю рынка включились тысячи производителей — от гигантских корпораций до крошечных мастерских. Технологии развивались с космической скоростью: в 1906 году появились лампы с вольфрамовой пастой, в 1911-м General Electric выпустила лампу с чистой вольфрамовой нитью, а в 1913-м — газонаполненную лампу, которая светила в пять раз ярче при том же энергопотреблении.

Каждый технологический прорыв превращал миллионы уже произведённых лампочек в хлам. Инвестиции в заводы и оборудование сгорали за месяцы. Никто не мог планировать будущее дальше, чем на год вперёд.

Эта нестабильность разоряла даже крупнейших игроков. История немецкой Osram стала символом отраслевого кризиса. В 1922-1923 финансовом году компания продала в Германии рекордные 63 миллиона лампочек. Но уже через год продажи рухнули до 28 миллионов штук — падение более чем в два раза.

Именно Вильгельм Мейнхардт, возглавлявший Osram, первым понял: в условиях такой конкуренции выжить можно, только договорившись с конкурентами. Парадокс прогресса заключался в том, что чем лучше становились лампочки, тем реже их покупали. Но если сократить срок службы до 1000 часов, потребители будут возвращаться в магазины в два с половиной раза чаще.

Мейнхардт предложил радикальное решение: создать глобальный картель, который будет контролировать не только цены и квоты, но и качество продукции. Точнее — её запланированное ухудшение.

Как специально портили товар

Идея Мейнхардта воплотилась в жизнь. Картель Phoebus стал первой в истории по-настоящему глобальной корпорацией. Участники создали теневое мировое правительство индустрии освещения с географическим разделом мира, системой производственных квот и — самое главное — единым стандартом недолговечности.

Каждому участнику досталась своя зона влияния. Система квот превратила свободный рынок в плановую экономику: завод Philips в Эйндховене мог выпускать 10-12 миллионов лампочек в год, но картель разрешал только 5, 7 миллиона. Остальные мощности простаивали — искусственный дефицит поддерживал высокие цены.

Но главной задачей стала инженерная: как сократить срок службы лампочки с 2500 до 1000 часов? Любой дилетант мог сделать лампочку, которая перегорит через час. Но создать изделие, которое гарантированно выйдет из строя ровно через 1000 часов, требовало мастерства.

Инженеры картеля освоили три метода саботажа. Первый — увеличение силы тока: лампочка светит ярче, но живёт меньше. Инженер GE писал в записке: "Увеличение тока даст прирост яркости на 11%" — не упоминая, что срок службы сократится вдвое.

Второй — игры с напряжением. Третий — модификация вольфрамовой нити: лаборатории искали материалы и формы, которые разрушались быстрее, но предсказуемо.

Результат впечатлял: к 1933-34 году средний срок службы лампочки сократился с 1800 до 1205 часов. Ни один завод больше не выпускал лампы дольше 1500 часов.

Контролировала процесс швейцарская лаборатория — самое необычное учреждение в истории техники. Здесь не изобретали технологии, а следили, чтобы лампочки не были слишком хорошими. Каждый завод отправлял образцы на проверку. Идеальный результат — ровно 1000 часов. За превышение — крупные штрафы.

Но штрафовали и за превышение квот продаж, которые постоянно корректировались. Абсурдность системы ярко показывает история японской Tokyo Electric. Компания добросовестно выполнила требования Phoebus — сократила срок службы своих вакуумных и газонаполненных лампочек. Результат превзошёл ожидания: в 1927 году продажи выросли в пять раз.

Казалось бы, это именно то, чего добивался картель — больше продаж через запланированное устаревание. Но Tokyo Electric получила крупный штраф за превышение квот продаж. В служебной записке японцы с недоумением писали:

"Если увеличение нашего бизнеса в результате таких усилий напрямую означает серьёзный штраф, это совершенно неразумно и крайне обескураживает нас".

Так картель наказывал за слишком успешное выполнение собственных требований. Система квот была важнее целей запланированного устаревания.

К началу 1930-х система заработала как часы. Мир научился делать вещи хуже — и получать за это больше денег.

Чего добились заговорщики

Первые годы после создания картеля стали триумфом запланированного устаревания. Взрывной рост продаж превзошёл самые смелые прогнозы. В 1926-27 финансовом году картель продал по всему миру 335, 7 миллиона лампочек. Всего через четыре года цифра выросла до 420, 8 миллиона — увеличение на 25%.

Частота покупок возросла кратно. Если раньше потребитель менял лампочку раз в 2-3 года, то теперь — каждые 10-12 месяцев. При этом цены оставались стабильно высокими, несмотря на падение производственных затрат.

Но не все участники картеля смирились с ролью послушных исполнителей швейцарских директив. Началось техническое сопротивление. На нескольких заводах "случайно" стали появляться лампочки с улучшенными характеристиками.

Некоторые производители начали делать лампочки, рассчитанные на работу при напряжении 125-130 вольт вместо стандартных 110-120. При обычном домашнем напряжении такие лампы светили тускловато, но жили заметно дольше.

Антон Филипс забил тревогу. В гневном письме руководству International General Electric он писал:

"Это очень опасная практика, которая оказывает крайне пагубное влияние на общий оборот участников Phoebus. После тех огромных усилий, которые мы приложили, чтобы выбраться из периода долговечных ламп, крайне важно не скатиться обратно в ту же трясину".

Долговечность официально объявляется врагом бизнеса. Система контроля ужесточилась. Инженеров, которые позволяли себе творческие эксперименты с конструкцией ламп, переводили на другие участки или увольняли.

К концу 1920-х годов картель Phoebus достиг пика своего могущества. Мировой рынок освещения был под полным контролем, прибыли росли, система запланированного устаревания работала как часы.

Как рухнул картель

К началу 1930-х годов казалось, что картель создал идеальную бизнес-модель. Но империя запланированного устаревания оказалась не такой прочной, как думали её создатели.

Первый удар нанесла Япония. Член картеля Tokyo Electric исправно соблюдала установленные правила, но контролировать сотни мелких семейных мастерских в стране было невозможно. Японские ремесленники продолжали делать лампочки почти полностью вручную, не зная о швейцарских стандартах качества.

Эти кустарные лампочки стоили в разы дешевле продукции картеля. С 1922 по 1933 год японское производство лампочек выросло с 45 до 300 миллионов штук в год. Дешёвые лампочки хлынули на экспорт — в США, Европу, Латинскую Америку.

Ирония ситуации была в том, что японские лампочки часто жили дольше картельных. Кустари не знали о "правильном" сроке службы в 1000 часов и делали так, как умели.

Вторая проблема — истечение ключевых патентов General Electric. В 1929, 1930 и 1933 годах закончилось действие основных патентов на технологии производства ламп накаливания. Барьеры входа на рынок резко снизились.

Третий удар — Великая депрессия. Экономический кризис заставил потребителей экономить на всём. Продажи картеля рухнули на 20% между 1930 и 1933 годами, при том, что общий рынок освещения продолжал расти.

Правительства начали расследования. В США власти заинтересовались подозрительно высокими ценами на лампочки. В Европе растущий национализм 1930-х годов делал международное сотрудничество всё более проблематичным.

Окончательный удар нанесла Вторая мировая война. С началом боевых действий международная торговля стала невозможной. В 1940 году соглашение Phoebus, которое должно было действовать до 1955 года, было официально аннулировано.

Но наследие картеля оказалось гораздо более долговечным, чем сами лампочки, которые он производил.

Как картель столетней давности влияет на нас сейчас

Картель Phoebus исчез в огне Второй мировой войны, но его главная идея не только выжила, но и эволюционировала. Именно этот сговор положил начало запланированному устареванию и показал другим компаниям, что так можно. Современные производители усовершенствовали принципы 1924 года, создав три основных типа запланированного устаревания, которые окружают нас повсюду.

Физическое устаревание — это когда техника ломается быстрее, чем могла бы, потому что производители делают её менее прочной. Они используют дешёвые материалы или детали, которые сложно заменить. Например, в смартфонах батареи приклеены к корпусу, и для их замены нужны специальные инструменты или дорогой поход в сервис, что часто стоит, почти как новый телефон. В некоторых кофемашинах трубки для воды забиваются накипью, но добраться до них без разборки всего аппарата почти невозможно. Такие хитрости делают ремонт невыгодным, заставляя нас покупать новое — именно так, как задумали в картеле Phoebus сто лет назад.

Программное устаревание — детище цифровой эпохи. Громкий скандал разразился в 2017 году, когда выяснилось, что Apple намеренно замедляла старые iPhone через обновления iOS. Компания заявила, что это защищает устройства от выключений из-за слабых батарей, но многие увидели в этом способ подтолкнуть к покупке новых моделей. Apple заплатила штраф 113 миллионов долларов в США.

Классический пример — дешёвые смартфоны, которые через несколько месяцев после покупки становятся практически непригодными для использования. Обновления системы "съедают" всю память, устройство начинает тормозить, хотя технически исправно. Производитель как бы говорит: "Ваш телефон морально устарел, купите новый".

Ещё один пример — принтеры HP и Epson. Пользователи жаловались, что их устройства внезапно отказываются печатать, хотя картридж явно не пуст. Оказалось, что принтеры блокируются не по количеству чернил, а по счётчику напечатанных страниц. Достигли лимита — покупайте новый картридж, даже если старый полон.

Ещё один тип — моральное устаревание. Его довели до совершенства бренды fast fashion. Zara, H&M и их конкуренты выпускают новые коллекции каждые несколько недель. Ещё в середине 2010-х в масс-маркете можно было найти качественные вещи. Сегодня же полки заполнены одеждой из тонких синтетических тканей, которая теряет вид после нескольких стирок.

Статистика впечатляет: около 60% вещей из сегмента fast fashion выбрасывается в течение года. Купил, поносил несколько месяцев, выбросил, купил новое — идеальный цикл, о котором мечтали создатели картеля Phoebus.

Автомобильная промышленность демонстрирует все три типа устаревания одновременно. Современные машины напичканы электроникой, которая выходит из строя через 7-10 лет, а чинить её экономически нецелесообразно.

Современные производители создали экосистему запланированного устаревания, где каждый элемент усиливает остальные. Картель Phoebus с его примитивным сокращением срока службы лампочек выглядит детской игрой по сравнению с этой изощрённой системой.

Методы изменились, но суть осталась прежней: заставить потребителя покупать новое вместо ремонта старого. Спустя век после рождественского заговора наследие картеля живёт в каждом доме.