Только что случай был. Выхожу из офиса покурить, а у нас сразу у крыльца односторонка идёт. И на той стороне тротуар разрыли и огородили. Трактор стоит, работяги ходят, авария, видимо. И, гляжу, какой-то пентиум на "Аутлэндере" на встречку заехал и припарковался там перед ограждением, против шерсти. А дальше, смотрю по дороге, эвакуатор уже кого-то грузит и "десятка" дэпээсная рядом стоит на аварийке. То есть сейчас и сюда подъедут. У нас они постоянно пасутся, улочка тихая, паковать им удобно. А водила их не видит что ли из-за трактора, стоит себе, курит, дым идёт из окошка. Ну, думаю, пойду, сгоню, пока он проблем не огрёб себе по самые рыжики. Не то, чтобы я альтруист какой, но примут же остолопа, езда по встречке, лишение.
Подхожу, картина маслом – две девушки сидят, сигаретки вовсю сосут тонкие, музон орёт. Вот же, дурёхи, думаю, ладно, тем более помочь надо. Ну, и к ним обращаюсь:
— Милые дамы – говорю – вижу, вы заняты, но можно к вам обратиться? — девушки они всё же, чего бы с шуткой не подойти-то?
И вот тут всё как-то странно пошло. Пассажирка на меня только слегка и покосилась, причём даже голову не повернула (богиня, по ходу), а та, что за рулём окно ещё чуть приоткрыла и так презрительно мне через губу:
— Ну, чего надо-то?
Я, честно говоря, даже опешил немного. И даже ответить-то не успел, как она мне снова задвинула:
— Что, освободился недавно? Что, справку потерял, воровать не умеешь? Помочь тебе, чем можем? Да затрахали вы уже клянчить! – и окошко обратно, бамс, и закрыла.
А я так, как дурак, стоять и остался. Потом к крыльцу отошёл, закурил. Ничосе, думаю, сходил лось за солью, вот и делай людям добрые дела. Ну, на себя так со стороны глянул, да вроде нормально выгляжу. Не во фраке, понятно, в каких-то там джинсах, кроссовках, но как бы на бомжа не похож ни разу. Охренеть, короче…
Ну, а дальше всё по законам жанра. Мусора их замечают, к ним, брык, подкатывают, инспектор такой-то, все дела. Я стою, курю, наблюдаю. Они тут обе выскакивают, поначалу улыбаются как стюардессы, мол, здрасьте, хи-хи, ойчтонельзятутстоять, хи-хи, амынезнали, хи-хи, ойизвините, хи-хи и так далее…
Минуты три он этим дурам растолковывал, что они, собственно говоря, нарушили. Смотрю, обе зубы сушить перестали, та, что за рулём документы суёт ему, а сама вся бледненькая такая стала и глаза уже как озоновые дыры.
Тут он ей доводит, что за это ей будет, и она вообще в транс входит, реветь начинает, мол, простите. И пассажирка вокруг них бегает, щупальцами машет и тоже ноет, простите, отпустите. Тараканьи бега, короче.
А инспектору пофиг, видимо, насмотрелся уже. Вообще не ведётся, водительницу оформлять уводит, а пассажирка возле машины остаётся. Постояла немножко, потом вдруг ко мне оборачивается и так возмущённо выдаёт:
— Что, нельзя было сказать нам по-человечески!!? (По-человечески!!)
— Да, ты мой яблонь цвет – отвечаю – так я же к вам вроде по-хорошему и подходил. А уж почему вы по-человечески не понимаете, я не знаю.
Есть у меня товарищ один: два верхних образования, очочки носит, "Что? Где? Когда? " передача любимая, дома метров семь умных книжек, если в длину выложить, лоб чешет, кстати, а не затылок, когда думает. Ну, вы поняли, умный шопесец просто, но не выдаёт себя – работает сантехником.
Жизнь заставила в своё время, а сейчас менять уже что-то
поздно. Да и сам на себя работает, так что не особо-то и жалуется.
Пусть и умный он шибко, но профессия отпечаток наложила – выпить любит.
Так что утром иногда вид имеет сантехника настоящего, а не "китайскую подделку", когда по трезвяку работает.
Так вот, приходит он как-то по вызову кран починить или течь какую неведомую устранить, подробностей не выспрашивал. В квартире мама с дочкой великовозрастной. По общению их понял, что обе связаны с наукой.
Дочка за столом на кухне с книжками готовится к докладу и советуется постоянно с маман. А маман, видно, из тех "недолюбленных". Всё пытается дочку жизни учить, советы у неё и не советы, а нравоучения какие-то. А дочка всё это терпит, только "Да, мама" и "Хорошо" отвечает.
И вот в какой-то момент маман выдаёт:
— Может тебе вообще от этого отказаться? Хочешь и себя и меня опозорить? Там же сам профессор Лиановский будет! Может наука – это не твоё совсем?
Дочка молчит, но сквозь молчание это чувствуется, что не было бы человека в доме постороннего, то разревелась бы.
В этот момент поворачивается к ним сантехник. Рожа опухшая после вчерашнего, щетина недельная – на этот раз он был "настоящим" сантехником. И происходит у него с маман следующий диалог:
— Лиановский – это не Борис Михайлович?
— Он самый, а что?
— А вот по мне так человек, который не считает, что именно работа Паули помогла продвинуть теорию Гейзенберга, не то что уважения не заслуживает, а [ч]удаком-то назвать такого не оскорбительно!... С вас тыща двести, кстати.
Провожали его молча.
А с соседом своим Борисом Михайловичем так же товарищ и выпивает по случаю. И так же спорят они каждый раз на свои научные темы.
Одно из самых сильных потрясений в моей жизни, было знакомство с рядовым Адижоновым.
Было это в конце восьмидесятых, когда жители кишлаков служили в Советской Армии. Рядовой Адижонов был одним из них, обычный невысокий узбек, не говорящий на русском.
По службе мы не пересекались, он служил в роте охраны, а я — аэродромного обслуживания.
В какой-то момент Адижонов стал известен в батальоне своим собственным пониманием русского языка. То есть, он чистосердечно считал, что мат — это обычные разговорные слова. Например, он не знал слова "удивился", его с успехом заменяло "ох[рен]ел". Вопрос "зачем? " звучал как "на х[рена]? " "Врать, обманывать, говорить впустую" — "пи@деть" и так далее.
Например, только Адижонов мог поинтересоваться у дежурного по части:
— Таварыщ прапщик, я наряд прышел, сталовый нэ кушал, на х[рена] пы%дышь?
И все это совершенно обыденно, с честными глазами. Когда вокруг смеялись, удивленно оглядывался, поправлений не понимал. В батальоне сначала возмущались, потом махнули рукой.
В тот день был мой последний наряд, завтра я демобилизовался. Не спалось. В час ночи, я, помдеж по роте вышел покурить. На крылечке стоял и дымил рядовой Адижонов. Я подошел и хлопнул его по спине:
— Ну че, земеля, завтра домой еду. А тебе тут еще пол-года херачить, братан. Понимаешь? Да ни х[рена] ты не понимаешь....
— Пол-года ху%ня, — отозвался вдруг Адижонов.
— Полтора прослужили, еще пол-года как-нибудь протянем. Да, земеля?
Сигарета едва не выпала у меня из пальцев. Я медленно повернулся и встретил веселый взгляд раскосых глаз.
Адижонов говорил на русском не хуже меня. За полтора года службы об этом никто не догaдался. Так и оставили его, туповатого, в покое. То-то он над всеми прикалывался. Не знаю, как каким-то там десантникам и спецназовцам, а Адижонову будет о чем дома порассказать.
А вы говорите — узбек...
Тут случайно прочитал статейку в газете, где чиновник из миграционной службы рассказывает байку о том, что недействительный паспорт становится известным через сайт службы ну буквально за 24 часа. И чинушу не смущает, что в основе статьи лежит как раз ситуация, возможная только потому, что информация не обновлялась неделями. Я же расскажу
реальную историю, почему такое возможно.
Был, а может есть один завод. И решил его начальство внедрить систему управления производством, короче СУП. Сказано — сделано. Купили оборудование, программы, рабочую силу для эксплуатации, наняли консультантов-внедренцев и... , вы думаете, тут будет расказаз в духе aн@льного о распиле и etc, ан, нет! Заработало! Прошел период шеф-сопровождения и консультанты передали систему заводскому персоналу. Прошло где-то полгода, а глава представительства компании-поставщика решил поинтересоваться, как дела-то идут. Подтекст понятен, а может еще чего продать получится. Ответ заводчан немного ошарашил — а дрянь ваша система. Данные обновляются раз в неделю! Это ЧП. Небольшой десант консультантов высадился на заводе и стал дотошно выяснять, а где такая задержка возникает-то. И выяснил. А дело было так.
Жила много лет назад девочка, ну, пусть будет, Клава. Родилась перед войной, отец погиб, мать в силу мужского труда, а что, равенство ведь, за которое клара цеткин в печенье себе отказывала, а землячка шампанского недопивала, так вот, осчастливленная социализмом мать Клавы рано умерла, и воспитывала Клаву бабушка. Поэтому и пришлось Клаве идти не в институт, а в ФЗО, а после ФЗО — на завод. Да-да, тот самый. В общем, когда Клаве, точнее уже бабе Клаве, пришло время идти на пенсию, возник на горизонте затейник гайдар со своими реформами. Пенсию бабе Клаве начислили, но такую, что на коммунальные услуги почти хватало, а вот покушать уже ни-ни. И пришлось бабе Клаве пойти опять на завод кладовщиком. Платили ей не так, чтобы много. Но и лет ей было немало, никуда, короче, не денется. После внедрения СУП бабе Клаве поставили компьютер и сторого-настрого приказали вносить цифирки в нужные поля. Думаете, добавив обязанности, добавили денег! Наивные. По мнению работодателей и так много этой старухе платили. В отличие от большинства людей советской формации баба Клава была чаловеком ответственным, компьютер на требуемом уровне освоила и вносила требуемые данные... раз в неделю в пятницу, перенося данные из своей тетрадки в клетовку в СУП. В этот день данные и становились доступными всем службам. Автор этих строк спросил недоумков, эксплуатировавших и заказывавших систему:
У вас нашлось миллион евро на программное обеспечение, почти полмиллиона евро на оборудование и почти три миллина рублей фонда ежемесячной заработной платы для администраторов программного обеспечения разных типов, но почему при этом у вас не нашлось двадцати тысяч рублей бабе Клаве для того, чтобы ее новые обязанности подкреплялись деньгами? Ведь без бабы Клавы все это программно-аппаратное великолепие — просто электронный мусор? Ответа, как вы, уважаемые читатели, догадываетесь, я не получил.
Теперь понятно, почему фронт-энд базы даннх паспортов не обновляется неделями. "Бабе Клаве" добавили обязанностей, а деньги решили не добавлять, а без нее не работает.
