Вот многие спрашивают:

— Лора, а как в тундре с туалетом?

— А с туалетом в тундре, — говорю я, — всё замечательно. Нигде больше вы не найдёте такого шикарного туалета, как в тундре (тут я тяну из пачки розового "Собрания" удлинённую сигаретину и делаю паузу, чтобы нервно закурить).

Этот туалет простирается буквально от горизонта до горизонта, и единственное неудобство, с которым вы можете столкнуться при акте каканья или писанья, это... "

Впрочем, это не единственное неудобство.

Когда-то я имела дело с туалетом, у которого не было потолка, трёх стен и двери.

Туалет находился на территории нашей с экс-мужем дачи, поэтому какое-то время он нас не раздражал, но мы все равно потом сделали себе новый, со стенами и даже неким подобием журнального столика.

Доставшееся же нам от прежних хозяев тубзо представляло собой 4 вкопанных в землю столба, между которыми болтались драные ковровые дорожки. Вместо крыши над тубзом нависала кедровая ветка, на которой вечно лежал сугроб снега. Выпрямляясь, посетитель уборной обязательно задевал башкой сугроб и стряхивал его себе за шиворот.

Так вот, когда я очутилась в оленьем стойбище, то воспоминание о тубзе с непрочным сугробом над головой оказалось одним из самых тёплых и, по меньшей мере, трижды в день, я была готова отдать по ведру чая за каждую из трёх его ковровых дорожек.

Я забыла сказать, что пакетированный чай в тундре ценится несколько выше, чем какое-нибудь говно типа Хеннеси. В приютившем меня стойбище уважали "Липтон".

Часа через три после приезда, надувшись с дороги "Липтона" с привезенной мною же сгущенкой, я выбралась из чума посмотреть, куда можно было бы этот "Липтон" выпустить из организма.

Для красоты я захватила с собой фотокамеру, никого, впрочем, не обманувшую:

— Лора, — сказали мне добрые хозяева, — ты, если поссать хочешь, берегись оленей.

Про оленей я не поняла, но переспрашивать не стала.

— Нет, — сказала я, незаметно зардевшись в полумраке чума, — я хочу пофотографировать

Снаружи было очень просторно. Низко над тундрой висело солнце, во всю ивановскую демонстрируя мне широкие возможности для фотографирования: сколько ни напрягай объектив, ни одного мало-мальски подходящего укрытия. Между чумов бродили олени, задумчиво ковыряясь копытами в снегу. Выглядели они, несмотря на рога, миролюбиво.

"Липтон", между тем, с каждой минутой делал мою жизнь всё более трудной.

Я отошла метров на двадцать от крайнего чума, спустила портки и, выставив голую задницу на минус 47 при ветре 15 м/сек, тут же перестала её чувствовать.

Но мне было не до задницы: процесс изгнания "Липтона" затмил мне в тот момент всё.

Именно поэтому я не сразу обратила внимание на какой-то неясный движняк позади себя. А когда обернулась, то даже не испугалась: выражение лиц у оленей, несущихся ко мне, было сосредоточенным, но не враждебным.

Они смели меня, по-моему, даже не заметив, и принялись жрать снег там, где я только что сидела на корточках.

В чум я вернулась сильно озадаченная. До этого я думала, что северные олени едят исключительно ягель.

Тот факт, что надо мной ржали, я здесь упоминать не буду, тем более, что ржали надо мной беззлобно.

Мне есть, чем гордиться: я оказалась легко обучаемая, о чём ныне и присно сообщаю в резюме при попытках куда-нибудь трудоустроиться.

В следующий поход до ветру я пошла уже со знанием дела, захватив с собой в чисто поле длинную палку по имени "хорей". Хорей этот, ничего общего не имеющий с ямбом и прочими поэтическими прибамбасами, обычно используется погонщиками оленей в качестве дрына, которым следует подпихивать любителей человеческой мочи, если они слишком тормозят в дороге.

В тот раз я выдернула хорей из сугроба рядом с чумом и пошла в снега, напевая какую-то мужественную херню вроде "Ты теперь в Армии".

Олени, разом наплевав на ягель, собрались в кучу и пошли за мной, как дети за крысоловом.

Я сменила песню на "Три кусочека колбаски" (посмотрела б на вас, что б вы вспомнили спеть при похожих обстоятельствах), но скоты не отставали.

Я прибавила шагу, олени перешли на рысь.

Я побежала, олени пустились в галоп, обогнали меня и остановились посмотреть, где я там.

Я издали показала им хорей, и они подошли поближе.

Двое из них дали почесать себя меж рогов, а один – потрогать за нос.

Нос у северных оленей волосатый, если кто не знает.

Мы стояли напротив друг друга: я и штук двадцать оленей, выжидающих, когда я перестану страдать хернёй и наделаю им наконец жёлтого снега.

Я замахнулась хореем, они слегка пригнули головы и не сдвинулись с места.

— Пошли вон отсюда! — крикнула я и затопала ногами, мгновенно провалившись в наст до середины ширинки.

Олени стояли и смотрели, как я выбираюсь из снега.

Пара-тройка из них вытянула шеи, чтобы проверить, не оставила ли я в снегу немножко мочи, а один даже сунулся с этим вопросом непосредственно ко мне.

— Пошел вон, козёл! , — сказала я, ударила его по харе, и в этот момент до тошноты напомнила себе институтку, попавшую в кубло нахалов и отбивающуюся от них веером.

В чум я вернулась ни с чем. То есть, наоборот.

— Ну как? – спросила Алла Айваседо.

Мы с ней познакомились в Самбурге, хороший город, тыща человек населения, включая интернатских детей.

Это Алла привезла меня в стойбище к своим родственникам, представив как "хорошую русскую, правда, немного того".

— Да никак, — сказала я.

— Олени? – спросила Алла.

— Как вы вообще тут в туалет ходите? – спросила я.

— Да как. Пошли покажу, — сказала Алла, — я как раз тоже уже хочу.

И мы пошли.

Олени уже разбрелись по стойбищу, но, увидев нас, стали группироваться и готовиться к охоте.

— На них надо крикнуть, они разбегутся, — объясняла Алла на ходу.

— Я орала, — сказал я.

— Да как ты там орала, — махнула она в мою сторону щепкой. Щепку она захватила в чуме у "буржуйки".

— Нормально орала, — сказала я, но, вспомнив институтку, заткнулась.

Олени шли за нами хорошо обученной "свиньёй".

Алла остановилась, выковыряла в насте ямку щепочкой и взялась за полы ягушки (это такая девичья малица из оленьих шкур). Олени подошли и встали как вкопанные метрах в двух, не спуская глаз с выколупанной Аллой лунки.

— Смотри, как надо, — сказала Алла и, набрав воздуху, крикнула на полтундры:

— А НУ НА Х[рен] БЫСТРО!

Олени всё еще бежали, когда Алла встала и расправила ягушку. Когда встала я, олени уже возвращались, но были еще далеко.

С того момента я ходила в тундру без провожатых.

"А ну на х[рен] быстро!" — это я ведь и сама умею сказать, когда приспичит. Причем, вскоре выяснилось, что данную фразу не обязательно кричать полностью, достаточно и усеченного варианта.

— А ну на х[рен]! — доносилось время от времени из тундры. Это означало, что кто-то из обитателей стойбища пошёл в туалет.

Через три дня я научилась различать их по голосам.

Иногда в сети мне попадаются видео, как счастливые владельцы котов и собак моют своих питомцев, дают им таблетки и обрабатывают от блох. Котопёсики при этом смирно стоят, не пытаясь отгрызть руку и снять скальп с хозяина.

Лично я всегда думаю, что это постановочные видео.

Вчера мы с Леной обрабатывали котэ от блох и паразитов. Это

Картина такая: закат, окрестности Магадана, на берегу моря стоит мужик и в слезах, в истерике шмаляет из травмата в море с криками "Ненавижу, суки, валите отсюда!".

Теперь немного контекста, объясняющего ситуацию. В Магадане есть два понятия – съездить на рыбалку и съездить за рыбой. Первое – это чисто для души, удочку потеребонькать, дзен поймать. Второе – это когда реально надо рыбы домой притащить. Берется лицензия на лов сетью и быстренько решается вопрос.

Берег моря, на котором стоит упомянутый выше мужик – известное место лова. Весь в сетях. Слева от мужика сети, справа тоже сети. Да и прям перед ним сеть, которую он установил.

Что же его так расстроило? Нерпы. А точнее, как говорит википедия, кольчатые нерпы или Pusa hispida. Трогательно милые тюлени с большими глазами приплыли и сожрали всю рыбу именно из сети (замечу: оплаченную, лицензионную). Первый раз мужик вздохнул. Но нерпы приплыли второй раз. Ни левее, ни правее, а снова именно в его сеть. Мужик порядком напрягся. Третьего раза бедолага не выдержал.

P. S. Ни одна нерпа не пострадала. Все нерпы наелись и передавали спасибо.

P. P. S. Мужчина получил тяжелую психическую травму и был эвакуирован бригадой барменов. Сейчас его состояние оценивается как стабильно-пьяное.

В канадском городе Черчилле есть тюрьма для медведей. Белые медведи часто заходят в город, но их ловят, сажают за решетку на срок от 2 до 30 дней и не кормят (дают только воду), чтобы отбить охоту возвращаться. И это отлично работает.

Мы собачники. У нас две таксы, одной 12 лет гладкошерстная, вторая щенок годовалый жесткошерстная. Жена прогулялась с обеими, сделали все дела, помыли лапы и поели.

Супруга решила догнать километраж перед ужином и пройти еще 8 тысяч шагов.

Идет по бульвару, а там гуляет другая Дама с собачкой, которая делает свои дела.

Ну моя проходя мимо внезапно громко говорит "РОЯЛ КАНИН, для щенков средних пород... "

Женщина удивленно поднимает голову и спрашивает: "А Вы откуда знаете"...

Моя: "По Запаху". Вокруг лежали ВСЕ от смеха...