Мы были радостны, возбуждены и чувствовали себя настоящими европейцами. Через 30 — 40 минут я почувствовал, что немецкие обеденные сосиски стали подпирать польские утрешние булочки и надо срочно искать место для посадки. Если бы это была Россия, об этом не стоило бы и говорить, а тем более писать — остановился посидел под кустиком, сорвал пару ромашек и езжай дальше — нет проблем — один большой туалет, но это была Германия и вдоль автобана тянулся аккуратныйпроволочный двухметровый забор (видимо специально для таких умников как я ), а поток машин был достаточно плотный и остановиться и гадить у всех навиду было выше моих сил, тем более, что в то время совки за границей были еще очень застенчивые. Я продолжал ехать, тихо проклиная ухоженную чистую Европу, а мой приятель хихикал надо мной, предлагая мнеразличные самые фантастические планы моего спасения. Вдруг впереди — О, Боже! — я увидел небольшую площадку с двумя мусорными контейнерами, только чуть выше, чем наши. За них можно было спрятаться! Я остановился, и не разбирая дороги забежал за эти контейнеры и... я был счастлив. На самом деле места там было не много, и как я не пытался пропихнуть свое тщедушное тельце между контейтером и забором — голова моя торчала наружу, так что проезжающие бюргеры могли видеть странного типа, который гадил, фактически, на виду у всех, кое-как спрятавшись за двумя... туалетами. Да! Это были два немецких, чистеньких, передвижных туалета, с чистыми сидениями, мягкой туалетной бумагой, дезодорантом и дажетуалетной водой, чтобы потом продезифицировать руки. Все это я подробно рассмотрел уже потом, как говориться, налегке. Интересно, что подумали те немцы, которые сталисвидетелями моего двойного позора?. Наверное они решили, что это форма какого-то изощренного, патологического эксгибиционизма — гадить на виду у всех, сидя у туалета.

сильныйотклик в сердцах суровых ГЭСстроителей.

Практика штука долгая. Что бы хоть как-то скрасить серые будни, я занялся реконструкциейпроисшествия, выслушал множество версий и даже встречался с друзьями знакомых очевидцевсобытия.

Случилось это глубоко в тайге, где-то в приамурье, где рубили просеку под будущуювысоковольтную ЛЭП. В данном случае рубили — просто языковой штамп, не несущий смысловойнагрузки.

Поясню для сугубых интеллигентов: никому, даже в дурном сне, не приходит в голову этот лесрубить и, например, продавать. Его просто давят огромными тракторами и сгребают в стороны. Тамэтого леса примерно на два государственных долга России, но кому это интересно? Разве чтокаким-нибудь японцам:

Валит лес бригада человек десять, живут в балке на деревянных полозьях, в полной изоляции отсуетного мира. Примерно раз в две недели к ним прилетает вертолет — привозит продукты, увозитпострадавших и т. д. Уйдя просекой вперед на километр-два, подтаскивают все своё хозяйство -балок, котёл и фляги с самогоном. Так и живут, простой суровой жизнью: молитвы, медитации: Был в той бригаде один мужик — детина, говорят, здоровенный, не боящийся на свете ни бога, ничёрта, ни советской милиции. Только одно повергало его в трепет — уколы. От одной мысли, чтокто-то может живому человеку иголку под кожу пихать, он синел на глазах и пытался падать вобморок. По этой причине он категорически отказывался от энцефалитных прививок. Жить, однако, хотел. Я думаю, какой-нибудь янки спасовал бы перед проблемой, но не таковрусский мужик! Покумекав, он изобрел простой и гуманный способ: обнаружив на теле кровопийцу онбрал пучок спичек, чиркал их о коробок и быстренько, пока головки не прогорели, прижимал кпострадавшему месту. Мило, не правда ли?

Так бы и дожил огнепоклонник до глубокой пенсии, если б не беда — впился ему клещ прямо в пах(прошу прощения у дам за столь интимную подробность). Что делать? Собственно, способ известен, но вот место: Надо пояснить для дам, что орган этот довольночувствительный, и у пострадавшего возникли сомнения, сможет ли он сам, своей рукой: Жить, однако, хотелось по-прежнему, да и времени терять нельзя. И он обратился к коллегам — ктопоможет, как не родная бригада? Быстренько собрали консилиум, разработали план операции и приступили к лечению.

В это время к бригаде приближался МИ-2 — плановый рейс со жратвой и прессой (для растопки). Наборту экспедиции, кроме обычного груза, находилась инспекция из конторы — несколько милыхконторских дам бальзаковского возраста, что-то там нужно было обмерить или сосчитать. К тому времени просека ушла несколько вперёд, балок перетащили, а приличной площадки еще неподготовили. Пилоты, не особо разбираясь, плюхнулись на ближайший пятачок примерно в километреот балка.

Вертолетчики — естественно — радостно схватили двухдулки и рванули в тайгу предаваться единениюс природой (благо, сезон не охотничий). А наши дамы неспешно посеменили в сторону балка. Подходя к объекту, инспекция слегка забеспокоилась: белый день, а тут тишина, трактора молчат, людей не видно:

Диспозиция в этот момент была примерно такова: на пороге балка, сделав ножки циркулем, лежит наспине голый детина. Причем, его верхняя половина находится в балке, где группа добровольцевдержит его за все выступающие части тела. Нижняя половина страждущего на свежем воздухе, поближе к свету. Причинное место свисает с порога, за ноги аккуратно придерживают дваассистента, а на карачках перед операционным полем стоит главный целитель с пучком спичек вруке. Все внимание бригады спасателей, естественно, на пораженный орган. Дальше — внимание! — счет пойдет на секунды! Итак: Хирург чиркает спичками: Из-за угла выруливают наши дамы и тупо смотрят на эту картину: Врач-гуманист подносит факел к пострадавшему органу: Спасаемый орет на всё приамурье. Бабушки визжат как поросята. Бригада падает на пациента, пытаясь спасти балок от разрушения: Слегка возгорается растительность на этом самом органе — её тушат нежными хлопками заскорузлыхладоней. Сценка, да?

Я отдал бы все на свете, что бы в этот момент заглянуть в глаза почтенным дамам! Да что тамговорить, я дал бы в два раза больше, что бы узнать, что они себе подумали? Ну, в самом деле, что они видят? Что это? Лесной притон для юных извращенцев? Экзекуция повараза пересол вчерашней каши? Садомазохистский психоз в восточной тайге? Или что-то ещё покруче? А? Во всяком случае, бабушки что-то поняли. А поняв, на форсаже рванули к вертолету. К тому времени, эскулапы, осознав, что жизнь клиента вне опасности и вспомнив, что тут что-товизжало, кинулись догонять инспекцию.

Дамы, заметив за спиной толпу потных мужиков, поддали ходу. Говорят, ничто так не окрыляетбегущего, как крики "Стой!" за спиною. Короче, упали они уже возле вертолета, где и былинакрыты бригадой гуманистов. Тут и объяснились.

После этого бригада ещё минут сорок ловила по тайге вертолетчиков, увлекшихся единением сприродой.

А потом пилоты гнали свой МИ-2 на всех парах до ближайшей больницы, так как от пережитогопотрясения одной инспектриссе сделалось несколько нехорошо.

об одной пикантной истории.

Фирма, в которой Василий Николаевич имеет четь быть директором, занимается поставкамивсевозможного продовольствия — от гречневой крупы до соленых огурцов в банках. Точнее несоленых, а консервированных, которые отчего- то по новой моде именуют не огурцами, акорнишонами.

Случилось так, что в один день вместе с завозом товара Василия Николаевича одолели оптовики-покупатели. Ни для кого не секрет, что покупатель на фирме это всегда праздник, а покупатель, который рассчитывается наличкой, — чисто Божий ангел.

Пока бухгалтерша отписывала накладные, а задорные грузчики с гопаньками лихо выносили коробкис товаром, Василий Николаевич был занят ответственным делом: пересчитывал купюры и, складываяих аккуратно по 100 штук, перевязывал резинками, теми самыми, для наличных денег. Пока с ужасомне обнаружил, что денег, как и посетителей, еще пруд пруди, а перевязывать банкноты большенечем.

Предприниматель нынче практичный. Смекнув, что данную конторскую мелочь сейчас днем с огнемне сыскать, Василий Николаевич, недолго думая, взял 10 — минутный перерыв и отправился вближайший коммерческий ларек, где и приобрел несколько пачек с изделиями љ2 с полуголымираскрашенными девками на обертках.

Продавщица ларька, обслуживая столь любвеобильного клиента, приятно улыбнулась и пожелала:

— Сладкой ночи!

Отчего Василий Николаевич, человек женатый и порядочный, зарделся.

— Да вы меня не совсем так поняли, — принялся оправдываться он, но продавщица киоска уже дариласвое внимание другому покупателю.

Вернувшись в контору, Василий Николаевич вывалил на стол свои покупки. Воцарилось деликатноемолчание. Потом грузчики хмыкнули, бухгалтерша стыдливо потупилась, а покупатели с интересомвоззрились на действия директора, который взял в руки конторские ножницы и принялся состервенением вскрывать упаковки с изделиями љ2.

— Не порвутся? — очнулась бухгалтерша, глядя на растущую кучу самодельных резинок дляперевязывания наличных денег весьма оригинальной расцветки.

— На том месте не рвутся, а на деньгах должны? — недовольно проворчал Василий Николаевич.

К вечеру у Василия Николаевича болели руки от непрерывного пересчета разноцветных купюр, алегкий аромат, исходящий от презервативов, застрял где- то глубоко в горле.

— Устал, милый? — супруга встретила Василия Николаевича, как всегда, приветливо.

— А я щейнаварила. Будем ужинать.

На следующее утро, выйдя к завтраку, Василий Николаевич обнаружил на столе горячие сосиски, яйца вкрутую и развернутый газетный лист, на котором были сложены скомканные обертки сраскрашенными девками. Обертки были тщательно пересчитаны. В углу листа рукой супруги ВасилияНиколаевича было выведено: 19!

— Я нашла ЭТО в кармане твоей куртки.

Василий Николаевич, глупо улыбнувшись, начал спутанный рассказ про банки с огурцами, проналичные деньги, про то, как кончились резинки. Для перевязывания денег. Супруга внимательнослушала и сочувственно кивала головой.

Когда Василий Николаевич закончил, супруга выдала:

— Ну, я все понимаю. И мужику иногда расслабиться надо. Но как бы я хотела взглянуть на этусучку:

— На какую?

— Не прикидывайся! — она кивнула на подпись 19!

— Со мной ты никогда не был такимтемпераментным, даже после свадьбы!