Память привычно выдает справку о всех отпускных, больничных, административных и отгулах. Ага. Оля. Где Оля? Внутри слегка шевельнулось что-то холодное. Полез смотреть расписание смен, пометки и заявления. Оля должна быть на работе. Хм.

Я неторопливо вышел в зал, подошел к пустующему креслу, еще раз проверил свой телефон – может пропустил Олин звонок (мои операторы всегда мне отзваниваются в случае форс-мажоров). Тщательно прощупав взглядом содержимое ее рабочего стола, повернулся к соседнему оператору. Я привык разговаривать с ними жестами, они понимают по губам — на голове наушники с микрофоном.

— Где Оля? – спросил я беззвучно.

— Не знаю, — прочитал по губам.

Что за нафиг? Возвращаясь в кабинет, ускорил шаг, набрал Олин номер. В трубке тоскливое: "Абонент недоступен". Тааак. Для начала надо раскидать Олиных клиентов и посадить стажеров на обзвон ее компаний. Позвонил в кадровый отдел, запросил все личные данные: адрес, дополнительные номера, e-mail, аккаунты в соцсетях. И вновь зацепился взглядом за пустое кресло…

Оля. Она пришла ко мне 2 года назад. Я лично ее собеседовал. Светловолосая, улыбчивая, общительная, нежный румянец, ямочки на щеках, зелено-голубые глаза – она волновалась и бурно жестикулировала, смеясь над моей иронией. Но на вопрос об амбициях вдруг стала серьезной и твердо заявила, что очень нужны деньги, и она готова браться за самые сложные направления с большими оборотами.

Я всегда выясняю подробности семейного положения для исключения зон риска. Я знал, что Оле 27 лет, она ездит из соседнего города, разведена, живет с мамой и 4-летней дочкой. Как правило, эти женщины сильно мотивированы и порвут любого, чтобы заработать на премию. Я не ошибся. Это был сущий терминатор, который за два месяца вошел в четверку сильнейших с фантастической производительностью. Мой отдел рос, и когда встал вопрос о моем заместителе, мое руководство, изучив цифры, предложило именно Олину кандидатуру. Я тогда отмёл это предложение. Не спрашивайте почему. Иногда какая-то чуйка, древние инстинкты выживания останавливают нас перед шагом в бездну.

Что же случилось? Взглянув на присланный кадровиками адрес, прикинул – около 40 минут по трассе. Я торчал на онлайн совещании, раскидывал операционные вопросы, урегулировал рабочие конфликты, строил франчайзи, смотрел статистику по регионам, взаимодействовал с юристами и договоривался с программистами. Но в голове настойчиво параллельной строкой стучало: "Где Оля?". В течение дня я вызвал к себе и опросил ее сменщицу и близких подруг. НИ-ЧЕ-ГО.

Я не мог поверить, что Оля никого не поставила в известность, кто-то ж должен был что-то знать!

И вечером, прыгнув в машину, я поехал по известному адресу. Нет, не поехал. Я помчался. Меня терзали смутные предчувствия, и я хотел знать правду.

Вот справа, серая пятиэтажка. Я вышел из машины и рассчитал окно. Свет горел. Я приободрился. Так, домофон. Долгие гудки… Ждем… Оппа, женский голос:

— Да?

— Эээ… Здравствуйте. Я хотел бы услышать Ольгу. Я – ее руководитель.

Подъездная дверь щелкнула, и изнутри потянуло темной сыростью…

Я сидел на диванчике, держа в руках кружку с остывшим кофе. Напротив меня сидела Олина мама, то и дело судорожно поправляя халат на коленях. А я, словно сквозь пелену, слушал смутные объяснения: дескать, Оля где-то с друзьями, наверное, иногда она так поступает, живет у подруг, скоро объявится, ничего страшного, так бывает, только не увольняйте, она наверстает, все хорошо, телефон не отвечает? – это не первый раз, нет, что вы, я не волнуюсь, дочка ее со мной, все образуется. А я тупо смотрел на маленькую светловолосую девочку лет 4-х с плюшевым зайцем на руках, которая молчаливо бродила по комнате. Что-то не складывалось у меня в голове. Мне казалось, что Олин труп давно закопали на заднем дворе этой самой серой пятиэтажки. Меня не покидало ощущение, что все всё знают. Все. Кроме меня. Задав два десятка вопросов, я вышел из квартиры, опустошенный. Я начал закипать. Пропал человек. Вот так просто. И всем похрен.

А в отделе меня уже встречали встревоженные сотрудники. Информация разносится быстро. "Без паники. Все нормально", — я ж босс, мои люди должны быть спокойны. Паника была внутри меня.

Меж тем шел уже 12-й день со дня исчезновения Оли. Я продолжал звонить на выключенный телефон. Я не мог взять нового сотрудника. Не мог. Я ждал.

15-й день с момента исчезновения.

И тут вдруг зазвонил телефон. Ох-ты, Олина мама! Неужели?

______

Это был долгий тяжелый разговор. Начавшийся с плача, извинений, просьб и обещаний. Мама знала, где Оля.

Оля ушла в запой. Она начала 1-го мая и не смогла остановиться. Это была семейная тайна, с которой бились мама, бывший муж и периодически — работодатели. Последний раз Оля продержалась два года. Немыслимый срок. Работая как вол, чтоб забыться.

Но я был неумолим: "Пусть позвонит сама!".

18-й день с момента исчезновения.

Я услышал ее голос. Ее объяснения. Просьбы не увольнять по статье. Но что-то во мне уже надломилось. В тот же день я подписал приказ об ее увольнении. Меня тут же вызвали к руководству. Управляющий по делам Восточной Европы размахивал руками, тыкал в лицо бумагами, грозил сроками и взывал к разуму. Чтоб закрыть Ольгины заказ-наряды нужно было взять двоих. Быстро взять. И быстро обучить. Я тупо смотрел в стену:

"Если бы Оля пришла на 12-й день, я б замял дело, простил предательство, дал второй шанс и присматривал за ней. Но. Прошло 18 дней", — и с этими словами я вышел из кабинета.

18 долбанных дней. 18 страшных дней неизвестности, мрачных предчувствий и падения в бездну.

Я вдруг снова ощутил себя ребенком, который нашел пустые бутылки за диваном отца.

своими мыслями и изобретениями. На самой известной гравюре Бойля, на заднем её плане — вакуумный насос Гука, без которого не было бы газового закона. В общем, этакий Гоша, без которого ничего в НИИ не крутится.

А вот Ньютон представляется учёным, у которого на первом месте "Я в науке", а не "наука во мне". Личный приоритет — на первом месте. Почему законы именно Ньютона? А потому что он издал книгу (на деньги Галлея), в которой их описал. Но загвоздка состояла в том, что законы были Ньютоном только озвучены в возможно простой форме, но не открыты. Так, первый и второй законы "Ньютона" на самом деле — Галилей (масса, сила, ускорение), а третий — Гюйгенс (теория маятника), друг и коллега Гука, так же относившийся к приоритетам с долей иронии. Главное — наука. В результате претендовать на авторство законов Ньютону в 1686 году, когда была напечатана книга, было глупо — стал бы посмешищем всего учёного мира. Лучше было промолчать и не настаивать на авторстве, со временем позабудут, будут называть по книге — законы Ньютона (что, собственно, и произошло).

Но закон всемирного тяготения стал для Ньютона фетишем. Он постарался умолчать о всех, кто был хоть немного причастен к работе над законом. Помимо Гука, под удар попал и великий Кеплер ("догадки не считаются" — это Ньютон о человеке, без работ которого он даже не подступился бы к формулировке закона), и Лейбниц.

Если рассматривать непредвзято, то Гук высказал мысль о силе тяготения в 1666 году, вторая публикация — в 1674 году. Ньютон молчал до 1686 года, занимаясь алхимией ("философский камень" искал, деньги зарабатывал). Гук в 1679 году официально (как секретарь научного общества) направил письмо Ньютону, в котором высказал мысль, что сила притяжения между двумя телами должна быть обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними (знаменатель великого уравнения) и попросил эту мысль обсудить. Ньютон после получения письма прекратил переписку с Гуком. Факт получения письма зафиксирован, не оспаривается и содержание.

В 1686 году в тех же "Математических началах" Ньютон, формулируя закон всемирного тяготения, не упоминает ни о работах Гука, ни о работах Лейбница, создавая впечатление, что всё было сделано только им самим. Это оказалось настолько неэтично, что возмутился даже Гук, которому приоритеты были до лампочки. Видимо, разглядел в поступке не только постыдное, но и опасное для развития науки. Но услышан не был.

Возможно, дело в психическом расстройстве Ньютона. Алхимические опыты не могли пройти даром. Иначе как объяснить тот факт, что Ньютон, став в 1703 году (сразу после смерти Гука) главой Лондонского королевского общества по развитию знаний о природе, уничтожил все (все!) портреты Гука (теперь это единственный член общества, портрет которого отсутствует либо замещается едкой прижизненной карикатурой, не имевшей большого сходства с оригиналом). Что это, как не психическое расстройство?

Попутно были уничтожены все имевшиеся в распоряжении общества приборы, созданные Гуком, его переписка с учёными, а главное — чертежи, сделанные Гуком. Этот ущерб задержал развитие науки на весь XVIII век и, возможно, направил его не по тому руслу. Именно при Ньютоне сошла на нет научная переписка между учёными протестантских стран (Англией, Швецией, Голландией, Пруссией), укрепились маленькие, но свои "академии наук", где споры о приоритетах стали главными, а вот паровой двигатель отодвинулся на столетие.

Зато Ньютон создал себе славу первого среди равных. Честно говоря, этот стиль напоминает нашего Трофима Денисовича Лысенко, только не развенчанного, а по-прежнему увешанного незаслуженными лаврами.

Ещё раз. Ни на чём не настаиваю (предпочитаю чистое, неразбавленное).

История автоматически перезапускается с даты последнего акта агрессии против Израиля. Если кто-то нападает на Израиль, это было совершенно неспровоцировано, потому что ничего не произошло до нападения на Израиль.

Правило 3: Все плохое, что делает Израиль, оправдывается Правилом 2. Это верно, даже если он делает вещи, которые считались бы совершенно неоправданными, если бы это делала такая страна, как Россия или Китай.

Правило 4: Израиль имеет право защищать себя, больше этого права нет ни у кого.

Правило 5: Израиль никогда не бомбит мирных жителей, он бомбит плохих парней. Если шокирующее количество мирных жителей погибает, то это потому, что они на самом деле были плохими парнями, или потому, что плохие парни убили их, или потому, что плохой парень стоял слишком близко к ним. Если ни одна из этих причин не применима, то это какая-то другая загадочная причина, которую мы все еще ждем расследования Армии обороны Израиля.

Правило 6: Критика всего, что делает Израиль, означает, что вы антисемиты, ненавидите еврейский народ. Нет никакой другой возможной причины для кого-либо выступать против актов массовой военной резни, кроме бурлящей, навязчивой ненависти к маленькой авраамической вере.

Правило 7: Ничто из того, что делает Израиль, не так плохо, как ненавистническая критика, описанная в правиле 6. Критика действий Израиля всегда хуже, чем сами действия Израиля, потому что эти критики ненавидят евреев и хотят совершить еще один Холокост. Предотвращение этого должно поглотить 100 процентов нашей политической энергии и внимания.

Правило 8: Израильтяне всегда являются только жертвами, а не мучителями. Если израильтяне убивают иранцев, то это потому, что иранцы ненавидят евреев. Если иранцы убивают израильтян, то это потому, что иранцы ненавидят евреев. Израиль — невинный маленький ягненок, который просто хочет спокойно заниматься своими делами.

Правило 9: Тот факт, что Израиль буквально всегда находится в состоянии войны со своими соседями и с перемещенным коренным населением, должен быть истолкован как доказательство того, что Правило 8 верно, а не как доказательство того, что Правило 8 — нелепая чушь.

Правило 10: Жизни мусульман для нас гораздо, гораздо менее важны, чем жизни западных людей или израильтян. Никому не позволено слишком много думать о том, почему это может быть так.

Правило 11: Средства массовой информации всегда говорят правду об Израиле и его различных конфликтах. Если вы сомневаетесь в этом, то вы, скорее всего, нарушаете Правило 6.

Правило 12: Необоснованные заявления, которые изображают врагов Израиля в негативном свете, могут быть представлены как фактические новости без какой-либо проверки фактов или оговорок, в то время как обширно подтвержденные записи израильской преступности должны быть представлены с крайним скептицизмом и сомнительными оговорками, такими как "Хезболла говорит" или "согласно министерству здравоохранения, управляемому ХАМАС". Это важно делать, потому что в противном случае вас могут обвинить в пропаганде.

Правило 13: Израиль должен продолжать существовать в своей нынешней итерации, независимо от того, сколько это будет стоить или сколько людей должно погибнуть. Нет необходимости представлять какие-либо логически или морально обоснованные причины, почему это так. Если вы оспариваете это, то вы, вероятно, нарушаете Правило 6.

Правило 14: Правительство США никогда ни о чем не лгало и всегда находится на правой стороне каждого конфликта.

Правило 15: Израиль — последний оплот свободы и демократии на Ближнем Востоке, и поэтому его необходимо защищать, независимо от того, сколько журналистов ему придется убить, независимо от того, сколько учреждений прессы ему придется закрыть, независимо от того, сколько протестов его сторонникам нужно будет разогнать, независимо от того, сколько свободы слова ему нужно будет ликвидировать, независимо от того, сколько гражданских прав его западным покровителям нужно будет стереть, и независимо от того, сколько выборов его лоббистам нужно будет купить.

неблизкий, мы с мужем за рулем попеременно. В мою вахту пришлось заехать на заправку. Пока я заливала полный бак и оплачивала бензин, приятель презентовал моему супругу два мандарина. По наивности я полагала, что фрукты предназначались по штуке на персону, но судьба распорядилась иначе. Когда я вернулась в машину, муж с одним уже расправился и принялся чистить второй. Мне сразу вспомнился сюжет из "Ералаша", и родилась идея для легкого троллинга.

Выехали с АЗС на шоссе. Не обращая на меня внимания, муж продолжил священнодействие: не торопясь, вдумчиво отламывал дольку за долькой и отправлял в рот, каждый раз смакуя. Я вела авто, а боковым зрением следила за супругом. Смотрела на родные милые черты, не обезображенные муками совести, и крепилась изо всех сил, чтобы не рассмеяться раньше времени и не испортить задумку.

Как и всё хорошее в этой жизни, мандарин скоро закончился. Муж с сожалением вздохнул. Вот, теперь — пора! Я напустила на лицо маску вселенской скорби и трагичным голосом произнесла:

— Если бы у меня был мандарин, я бы с тобой обязательно поделилась.

Прозрение наступило мгновенно. Супруг аж подпрыгнул на сиденье и виновато залепетал:

— Ой! Как же так? Я не хотел! Оно само получилось. Я просто задумался. Прости-прости-прости. Обещаю, когда приедем домой, я куплю тебе целый ящик мандаринов.

Конечно, купишь! Но эти две мандаринки я тебе до конца жизни припоминать буду.