Когда то, давным -давно, наши раскатали сборную Голландии по футболу.
С разгромным счетом.
Москва тогда пела и плясала. Стихийные шествия, братания, общее ликование.
Мой знакомый голландец Арнольд, 2х метровый патриот и футбольный фанат, выпил для храбрости поллитру, взял голландский флаг и пошел героически погибнуть в логово ликующих северных варваров.
Мол, я вам ща покажу, как умирают настоящие викинги!
В толпе он размахивал национальным флагом, орал непристойности, матерно лаял отечественный футбол в целом, и каждого игрока в частности, приплясывал и кидал факи направо налево.
Плохо разбирающиеся в геральдике и иностранных языках сограждане приняли его за яро-пророссийски настроенного анастранца, напоили в говно, братались с ним почем зря, таскали его из клуба в клуб, и всячески утешали Арнольда, когда его прорвало в слезы.
— Это ж надо-умилялись болелы: какой душевный народ за границей живет! Аж плачет от счастья, ликуя с нами за нашу славную победу!
Мы уж и не чаяли что сможем, а вот -он! Он верил!
Еще ему налейте, видите как у человека душа горит!
Трое суток его носило по Москве в алкогольном цунами.
Нетвердое знание цветов родного флага (коим и я грешен) иногда очень способствует дружбе народов.
Это к Дню Флага воспоминания …
| Новые истории от читателей | |  |
* * *
"Как лыжи переписали историю"
К концу войны Германия стояла буквально в шаге от атомной бомбы. У них были: лучшие физики, реактивные самолёты, наголову превосходившие советские и американские, ракеты Fau-2, пугающие тропосферу.
И только одна проблема — тяжёлая вода, нужная для ядерного проекта. Её производили на заводе Norsk Hydro в Веморке.
Сначала туда отправили британцев в операции Freshman. Но та миссия провалилась трагически: планёры разбились, уцелевших схватили и казнили. После такого казалось, что пробраться туда невозможно.
И вот тут на сцену вышли норвежские лыжники-коммандос — Йоаким Рённеберг, Кнут Хёукелид, Биргер Стрёмсхейм, Фредрик Кайзер и их товарищи. Люди, у которых вместо крыльев были лыжи и вместо докторских диссертаций — динамит.
Они сделали почти невозможное: проникли в цеха, взорвали электролизные установки и канистры с тяжёлой водой, а потом просто… уехали вниз с горы на лыжах. Пока реактивные самолёты гремели над Европой, пока физики чертили формулы, норвежские партизаны на лыжах решили судьбу ядерного проекта Третьего рейха.
И теперь можно сказать с улыбкой:
Если бы не эти лыжники, исход Второй мировой мог быть совсем другим. Но они доказали — иногда именно лыжи делают историю.
Какой завод и какое оборудование взорвали норвежские командосы?
Завод: это гидроэлектростанция Vemork (Norsk Hydro) в Рьюкане, Телемарк, Норвегия — она стала первой в мире промышленной площадкой по производству тяжёлой воды (D? O), необходимой для ядерных реакторов и, потенциально, для атомной бомбы
В результате: было уничтожено примерно 18 ячеек и около 500? кг тяжёлой воды, и производственная мощность на заводе была временно парализована
* * *
Гуляли с девушкой по набережной. Воскресенье, вечер, людей много. Мне позвонили по работе, а девушка в это время пошла в ближайший туалет. Закончил разговор, жду. Приходит, начинает рассказывать, что её два мужика закадрить пытались, а она ответила, что у неё есть парень, и если он (я) подойдёт, то им мало не покажется. Так эмоционально и с возмущением всё это мне рассказывала, мол, за[дол]бали её эти быдло-алкаши. Я вообще по натуре человек спокойный, в рожу дать могу, но первый не начинаю.
Собрались мы уже идти в сторону дома, идём по аллее, и девушка издалека тычет мне в двух этих мужиков, которые к ней клеились. Мужики на вид в теле, в то время, как я — палка от швабры. По мере приближения слышу их смешки, а потом один выдает: "Это вот этот Рембо нас раскидать должен был? " — и ржут. Ну я ж не лох какой-то, тоже ответил остро, после чего началось классическое "за базар отвечай".
В общем, [ман]ды получил я знатной, морда вся у меня разукрашена, зато девушка довольна, рада она, видите ли, что я не ссыкло.
* * *
"Краска против радиации"
В одном советском НИИ в 50-е годы учёным дали задачу:
"Разработать специальную краску для атомного бомбардировщика. После сброса атомной бомбы экипаж не должен пострадать от радиации".
Профессора неделями рисовали формулы: думали о свинцовой пудре, редкоземельных добавках, даже о жидком бетоне в аэрозоле. Каждый предлагал всё сложнее и дороже.
И тут слово попросил молодой практикант Колька, которому вообще-то поручили носить чай и мел. Он почесал затылок и сказал:
— Товарищи академики, а зачем красить самолёт? Может, просто покрасить… бомбу? Чтобы радиация в ней осталась! A cамолёту после начала ядерной войны, наверное, уже и садиться будет некуда.
В зале повисла тишина. Кто-то уронил карандаш. Главный академик снял очки и пробормотал:
— Молодой человек, вы конечно шутите… но в этом что-то есть!
В итоге задачу "закрыли", отчёт отправили в Москву:
"Меры по защите экипажа приняты".
А Кольку через пару лет зачислили в штат под должностью "специалист по нетривиальным решениям".
* * *
Подумал я, подумал над историей про плечи атлантов. Даже ответил в обсуждайке, но получилось много — на целую историю. Вот решил пересказать своё "просто мнение" про Гука и Ньютона и того, кто на чьих плечах стоял.
На мой непросвещённый взгляд, Гук был чистым экспериментатором, что-то вроде Архимеда. При этом он постоянно делился
своими мыслями и изобретениями. На самой известной гравюре Бойля, на заднем её плане — вакуумный насос Гука, без которого не было бы газового закона. В общем, этакий Гоша, без которого ничего в НИИ не крутится.
А вот Ньютон представляется учёным, у которого на первом месте "Я в науке", а не "наука во мне". Личный приоритет — на первом месте. Почему законы именно Ньютона? А потому что он издал книгу (на деньги Галлея), в которой их описал. Но загвоздка состояла в том, что законы были Ньютоном только озвучены в возможно простой форме, но не открыты. Так, первый и второй законы "Ньютона" на самом деле — Галилей (масса, сила, ускорение), а третий — Гюйгенс (теория маятника), друг и коллега Гука, так же относившийся к приоритетам с долей иронии. Главное — наука. В результате претендовать на авторство законов Ньютону в 1686 году, когда была напечатана книга, было глупо — стал бы посмешищем всего учёного мира. Лучше было промолчать и не настаивать на авторстве, со временем позабудут, будут называть по книге — законы Ньютона (что, собственно, и произошло).
Но закон всемирного тяготения стал для Ньютона фетишем. Он постарался умолчать о всех, кто был хоть немного причастен к работе над законом. Помимо Гука, под удар попал и великий Кеплер ("догадки не считаются" — это Ньютон о человеке, без работ которого он даже не подступился бы к формулировке закона), и Лейбниц.
Если рассматривать непредвзято, то Гук высказал мысль о силе тяготения в 1666 году, вторая публикация — в 1674 году. Ньютон молчал до 1686 года, занимаясь алхимией ("философский камень" искал, деньги зарабатывал). Гук в 1679 году официально (как секретарь научного общества) направил письмо Ньютону, в котором высказал мысль, что сила притяжения между двумя телами должна быть обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними (знаменатель великого уравнения) и попросил эту мысль обсудить. Ньютон после получения письма прекратил переписку с Гуком. Факт получения письма зафиксирован, не оспаривается и содержание.
В 1686 году в тех же "Математических началах" Ньютон, формулируя закон всемирного тяготения, не упоминает ни о работах Гука, ни о работах Лейбница, создавая впечатление, что всё было сделано только им самим. Это оказалось настолько неэтично, что возмутился даже Гук, которому приоритеты были до лампочки. Видимо, разглядел в поступке не только постыдное, но и опасное для развития науки. Но услышан не был.
Возможно, дело в психическом расстройстве Ньютона. Алхимические опыты не могли пройти даром. Иначе как объяснить тот факт, что Ньютон, став в 1703 году (сразу после смерти Гука) главой Лондонского королевского общества по развитию знаний о природе, уничтожил все (все!) портреты Гука (теперь это единственный член общества, портрет которого отсутствует либо замещается едкой прижизненной карикатурой, не имевшей большого сходства с оригиналом). Что это, как не психическое расстройство?
Попутно были уничтожены все имевшиеся в распоряжении общества приборы, созданные Гуком, его переписка с учёными, а главное — чертежи, сделанные Гуком. Этот ущерб задержал развитие науки на весь XVIII век и, возможно, направил его не по тому руслу. Именно при Ньютоне сошла на нет научная переписка между учёными протестантских стран (Англией, Швецией, Голландией, Пруссией), укрепились маленькие, но свои "академии наук", где споры о приоритетах стали главными, а вот паровой двигатель отодвинулся на столетие.
Зато Ньютон создал себе славу первого среди равных. Честно говоря, этот стиль напоминает нашего Трофима Денисовича Лысенко, только не развенчанного, а по-прежнему увешанного незаслуженными лаврами.
Ещё раз. Ни на чём не настаиваю (предпочитаю чистое, неразбавленное).
