Когда мне было восемь, мама с отчимом разбились насмерть зимой по дороге из нашей деревни в город. Бабушка, мама отчима, не выдержала смерти единственного сына и умерла через месяц. Папу я не знала, родственники мамы не приехали даже на ее похороны. Я попала в приют, а моя пятимесячная сестра — в дом малютки. Пока через месяц за нами не приехала она — единственная родственница, которая через суд добилась права опеки над нами обеими, двоюродная сестра отчима. 20-летняя девчонка, студентка, забрала нас и увезла в город, в котором училась; так мы оказались в Санкт-Петербурге.

Она привезла нас в коммуналку, в которой снимала комнату; соседи присматривали за нами, когда она убегала на учебу и на работу. Каким-то образом устроила меня в хорошую гимназию, сестренку иногда брала с собой на пары и в офис, где на полставки работала секретарем, если дома некому было присматривать за ней. Я не помню даже, чтобы она спала; мы всегда были одеты, обуты, сыты и даже балованы. Она отдала меня на кучу кружков и никогда не пропускала ни моих концертов, ни соревнований, шила нам с сестрой новогодние костюмы, которые всегда были самыми красивыми и яркими.

Я злилась, когда сестрёнка называла ее мамой, мы портили все её отношения с молодыми людьми, а ведь она была красавицей: из-за нас она не давала никому шанса.

Но её жизнь складывалась: она построила отличную карьеру в той организации, в которой начинала секретарём, встретила отличного мужчину, который заменил нам с сестрой отца, обеспечила нас. Я училась в одном из лучших университетов Финляндии, имею перспективную работу; сестра поступила в лучший медицинский вуз России, и мы за всё благодарим её. Я плакала на ее свадьбе и плакала, впервые держа на руках ее сына, а позже и дочь.

Недавно её не стало. Они с мужем разбились на скоростном шоссе, когда гостили у его родственников. И я лечу на Родину, чтобы вернуть свой долг.

Школа, третий класс. Опаздываю на урок, захожу в кабинет — учителя нет, а возле моего места дерутся два мальчика. Кто-то тогда заметил моё присутствие, сказал, что из-за меня дерутся. Никогда ещё не чувствовала себя такой красивой, умной и обворожительной! Пришла учительница, спросила о причине драки, и мальчики пояснили: дерутся не за меня, а за ничейный стул рядом с моим, потому что на моём никто не хотел сидеть. Так мои комплексы насчёт большого роста и лопоухости получили вид на жительство.

В детстве мой дед много матерился, а его любимым словом было "ох[рен]енно". Я, как маленький впечатлительный ребёнок семи лет, предположила, что это значит "очень хорошо". И, когда в школе мы писали сочинение, как я провёл лето, в самом конце я написала: "Это лето было самым ох[рен]енным!" — а дальше учитель вызвала маман в школу. Мне, конечно, объяснили, что это за слово и употреблять его не стоит, а влетело деду. Больше он не матерился при мне.

Есть блюда? напоминающие о событиях в жизни. Для меня это целый список: лапша роллтон — капризный ребёнок, что не хотел есть что-то другое; манник — голодные 2000 годы; окрошка и кисель — похороны близких; макароны — голодный второй курс обучения в институте; рис и плавленный сыр — первая работа продавцом. И только овощи и фрукты всегда напоминают о благополучии — они появились с дипломом, хорошей работой и, соответственно, деньгами.

Я очень хорошо знаю историю Гитлеровской Германии — писала диплом по пропаганде тех времен. И, соответсвенно, перелопатила кучу литературы, даже боялась, что за экстремизм привлекут. Шутка ли цитаты из "Майн кампф" (экстремистский материал, запрещенный на территории РФ — прим. ред.). Но диплом получился хорошим, и меня пригласили преподавать! Сейчас я читаю курс лекций на своем факе в МГУ, и я безумно счастлива. Мой универ для меня все равно, что Хогвартс — покидать не хочется. Поэтому не понимаю, кричащих "зачем образование! ", это же безумно крутое чувство.