"Энтеролиз для Музы, или Тайное искусство актёров Современника"

В театральной среде ходят легенды. Одну из самых пикантных и гениально-абсурдных рассказывал известный режиссёр Роман Виктюк, чья память была сундуком с сокровищами театрального закулисья.

Дело происходило в легендарном "Современнике" начала 1970-х. Эпоха дыхания оттепели, гениальных премьер и железной руки его лидера — великого Олега Ефремова. Театр был храмом, а Ефремов — его строгим и вдохновенным жрецом. Но даже в храме находятся те, кто готов молиться и… немного грешить.

Среди служителей Мельпомены был один выдающийся актёр — назовём его Б. Его позже знала вся страна по фильмам Рязанова и Шукшина. Харизматичный, мощный, обаятельный. Но с одной слабостью — неистребимой страстью к "употреблению". В те годы это было, увы, почти нормой. "А кто не пьёт? Нет, ты скажи! " — как говаривал герой Броневого из "Покровских ворот".

Ефремов, человек дисциплины и высочайших требований, объявил в театре сухой закон. Но где запрет, там и хитрость. Б. быстро нашёл себе сообщника — коллегу В. Вместе они составляли идеальный дуэт: талантливые, весёлые и неизлечимо жаждущие обмануть систему.

Сначала они пили традиционно — из стаканов, в укромных уголках за кулисами. Ефремов ловил их, громил, грозил увольнением. На время это помогало — грешники затихали, как школьники после грозной взбучки.

Но однажды Олег Николаевич снова заметил знакомые признаки: туман в глазах, лёгкую нетвёрдость походки, ту самую творческую расслабленность, что бывает только от "принятого на грудь". Он подошёл ближе, приготовившись к разоблачительной речи… и отступил в полном недоумении.

От них не пахло! Ни единым пАром от дыхания. Чистые, как младенцы. Но глаза — стеклянные, походка — ватная. Ефремов метался, но ничего не мог доказать. Словно его водили за нос сами законы физиологии.

Разгадка оказалась до гениальности проста и до безумия рискованна. Актёры, доведённые до отчаяния сухим законом, нашли нетривиальный выход. Они ставили себе клизмы с водкой.

Это был коктейль из отчаяния, юмора и своеобразного гения. Способ обмануть не только бдительность режиссёра, но и собственный организм. Эффект был — а следов нет.

Узнав об этом, Ефремов, по легенде, не то чтобы рассвирепел, а… зауважал. Ярость сменилась невероятным изумлением. Как можно было уволить таких изобретательных, таких преданных (пусть и в своём роде) искусству людей? Они же не просто пили — они творили процесс!

Говорят, после этого история замялась. Возможно, Ефремов сдался, признав их победу. Или просто понял, что гениальность — она разная. Иногда — с душком спирта, но абсолютно без запаха.

Эта история стала театральной притчей. О том, что настоящий актёр всегда входит в роль. Даже если для этого нужно применить нестандартный метод. И о том, что русский театр — это не только "Чайка" и триста лет традиций, но и триста грамм водки, введённых туда, куда не ступала нога критиков.

Стою курю у отеля. Из ресторана по синусоиде выходит солидный такой мужчина. Точнее сначала выходит мощное, солидное пузо, потом мужчина. Мужчина настолько пьяный, что непонятно хорошо ему или плохо. И, конечно, сразу ко мне.

Hачинает издалека. Дай, мол, огоньку. Но я-то в курсе, что этим не кончится. Через минуту он мне рассказывает, что второй

Сегодня у меня было впечатление, так ого-го! Приехал я на велике домой после практики. Было уже что- то около половины четвёртого. Подъезжаю я это, против ветра, ставлю велосипед… и в это время чувствую носом-нюхом, или даже шестым чем то, очень знакомый запах! Не запирая на замок велика влетаю в подъезд, скачками лечу на второй этаж. Запах

Запустил я несколько лет назад шутку: мол, все нормальные люди когда садятся выпить, наливают по сто грамм, и только лингвисты — по сто граммов.

А недавно меня с этой шуткой поймал настоящий лингвист и просветил: в сочетании с числительными в русском языке используется не родительный падеж единственного (с числительными меньше пяти) и множественного (с большими) числа, а счётная форма, она же счётный падеж. Который совпадает с родительным падежом в 99.9% случаев. Исключения можно пересчитать по пальцам. Одно из самых известных — граммы.

Вот так вот я и сел в лужу. Оказывается, как раз лингвисты, которые в курсе этой особенности русского языка, тоже наливают по сто грамм. Стыдно мне, граждане.

Когда то, давным -давно, наши раскатали сборную Голландии по футболу.

С разгромным счетом.

Москва тогда пела и плясала. Стихийные шествия, братания, общее ликование.

Мой знакомый голландец Арнольд, 2х метровый патриот и футбольный фанат, выпил для храбрости поллитру, взял голландский флаг и пошел героически погибнуть в логово ликующих северных варваров.

Мол, я вам ща покажу, как умирают настоящие викинги!

В толпе он размахивал национальным флагом, орал непристойности, матерно лаял отечественный футбол в целом, и каждого игрока в частности, приплясывал и кидал факи направо налево.

Плохо разбирающиеся в геральдике и иностранных языках сограждане приняли его за яро-пророссийски настроенного анастранца, напоили в говно, братались с ним почем зря, таскали его из клуба в клуб, и всячески утешали Арнольда, когда его прорвало в слезы.

— Это ж надо-умилялись болелы: какой душевный народ за границей живет! Аж плачет от счастья, ликуя с нами за нашу славную победу Мы уж и не чаяли что сможем, а вот он! Он верил! Еще ему налейте, видите как у человека душа горит!

Трое суток его носило по Москве в алкогольном цунами.

Нетвердое знание цветов родного флага (коим и я грешен) иногда очень способствует дружбе народов.