В 1989 году канадскому вратарю Клинту Маларчуку лезвие конька разрезало шею, повредив сонную артерию и яремную вену. В результате повреждения яремной вены, кровь ручьём полилась на лед. От этого зрелища 11 зрителей потеряли сознание, двоих хватил сердечный приступ, а троих хоккеистов стошнило прямо на льду. Единственным человеком на стадионе, который не запаниковал и не испугался, был врач "Баффало" и ветеран боевых действий во Вьетнаме Джим Пиццутелли. Чтобы добраться от скамейки запасных до Маларчука, он потратил всего 14 из 136 драгоценных секунд, которые тогда разделяли жизнь и смерть. Пиццутелли мгновенно оценил ситуацию, засунул пальцы в рану, зажал разорванную вену и повел Клинта в раздевалку, где уже ждали остальные врачи.

"Я знал, что игру с "Сент-Луисом" смотрит моя мама. Когда я осознал, что произошло, то хотел просто уйти с площадки, чтобы она не видела, как я умру. В подтрибунном помещении я посмотрел на застывшие в ужасе лица окружавших меня ребят. Попросил привести священника и передать маме, что я ее люблю", — рассказывает Маларчук.

Пиццутелли тем временем отчаянно вытаскивал Клинта с того света. Он навалился на его шею всем весом: "Когда захочешь дышать, дай мне знак". Только Маларчук начинал задыхаться, Пиццутелли ослаблял давление — тогда кровь вновь начинала хлестать из раны. Так добрались до больницы.

Маларчуку наложили 300 швов, он потерял треть всей крови. Если бы порез оказался на три миллиметра выше, Клинт бы умер еще на стадионе. Если бы он защищал противоположные от выхода с площадки ворота, его бы просто не успели доставить в больницу. Если бы на арене не оказалось Джима Пиццутелли...

Уже на следующий день хоккеист отправился домой, а через 11 дней вышел на лед, и болельщики устроили ему овацию.

Эх, Детство

На днях, так уж получилось, пришлось ехать на радиорынок Ждановичи (Минчане знают), пока искал то, что нужно, долго разглядывая витрину, меня отвлек детский плач и визг с требованием купить вертолетик. Стало интересно, обернулся и точно — за спиной стоит папашка с сыном лет 6-8и около витрины радиоуправляемых моделей вертолетов. Меня тоже интересует авиация. Пошел посмотреть, что почем, да и продавец не подвел: все показывает, как красиво летают вертолеты (сам в прошлом увлекался авиамоделизмом), да и погода без ветра. Благодать, одним словом... Управлял продавец сразу двумя вертолетами, кои барражировали у нас над головами. В общем, Авиа шоу собрало довольно приличную толпу человек так 15-20, в основном, мужики в районе 35-45 лет, а тут мелкий все клянчит и ревет, какой папа не хороший — не хочет купить ему вертолет. Мужики, посмотрев на все это дело, говорят папашке: мол, отжалей денег, купи мелкому игрушку, он и молвит: "Да, купил я ему еще на прошлой неделе". Вот тут мелкий подрывается на визг и орет: "Ага, купил мне, а сам играешься и мне не даешь".

Ржали долго. ЭХ, ДЕТСТВО.

Всех — с наступающим Днем космонавтики!

Jazz

Еду я на днях по объездной вдоль залива (Кольского). Впереди — камаз-самосвальчик.

А ночью дождик прошел неплохой, и кузов у него полный водички, с краев покалывает. И, видимо, машина-то совхозная, так как явно до этого навоз возила. Тему я просек и держусь спокойно позади метрах в тридцати — обогнать никакой возможности. Грузовичок, не торопясь, едет, со светофоров понемногу "водичку" выплескивая. За моей "восьмерочкой" — вчера помытой по причине лета — уже хвостик легковушек пристроился... Вдруг наблюдаю в зеркало — позади явно нервничает и торопится кто-то. Одного обошел, третьего, вклиниваясь в несуществующие просветы. Вот он за мной уже.

Белая японочка, отполированная, хоть и не дорогая. Мужик дергается — не нравится ему, что не тороплюсь я вплотную за "Камазом" пристроиться — две машины кряду обогнать попроще.

Резко обходит, и явно свое пренебрежение демонстрируя, отжимает меня.

Пропускаю спокойно — прошло мое время тупого лихачества и борьбы за полосу.

"Камаз" на подъеме у светофора встает не спеша — японка за ним. Я — подальше.

Зеленый. "Камаз" трогается. "Девятый вал". Прямо торопыге на беленький капот.

Да, мужик аж заглох от досады — долго мы его всем рядом объезжали.

Noone?

Эпиграф. У верблюда 2 горба, потому что жизнь – борьба.

Лето. Жара. Придорожная автозаправка с небольшим магазином.

Входят трое: парень, девушка и женщина. Девушка в телефоне. Парень быстренько прошелся по первому ряду магазина. Вернулся, несет воду: бутылку 0, 5 отдает женщине, девушке – 2-х литровую воды. Женщина, недоуменно смотря на 2-х литровую бутылку спрашивает:

— Зачем так много? Нам же недолго осталось.

Парень, не останавливаясь:

— Так она пьет как лошадь, — и пошел дальше по второму ряду.

Возмущенная женщина поворачивается к девушке и начинает выговаривать:

— Почему ты позволяешь так с тобой обращаться, он же тебя оскорбил…

Девушка, с 2-х литровой бутылкой под мышкой, не отрываясь от телефона:

— Мама, словом "лошадь" нельзя оскорбить. Лошадь умная, работящая, красивая.

Все также в телефоне, через небольшую паузу добавила:

— Хотел бы оскорбить, назвал бы верблюдом.

31.12.24. Тихо выла электричка ярославского направления, унося в бескрайнюю снежную даль. А я стоял в тамбуре, любуюсь пролетающими сосново-березовыми пейзажами. Вдруг из салона вышла молодая женщина с красивыми, но суровыми чертами лица. Левой рукой она прижимала к груди младенца, правой вела за собой девочку лет пяти с бантиками. Не останавливаясь в тамбуре, мгновенным движением не успел заметить какой руки распахнула дверь, ведущую в соседний вагон, решительно вступила в проход. Оттуда загремело и залязгало, зацокало на стыках.

Девочка остановилась:

— Мама, я боюсь!

Та обернулась:

— Как это боишься? Ты же смелая и храбрая!

— Я?! — удивленно спросила девочка.

Но поразмыслив немного, добавила — Точно! Я такая и есть!

Храбро и смело вступила в проход. Дверь за ними тут же захлопнулась. А я остался с мыслями, что мы в сущности такие, какими нас хотели бы видеть любящие родители, насколько это вообще в наших силах.