— ничем не можем помочь, билетов нет.

Тогда я пошел к своей тетушке — Верико Анджапаридзе.

Верико сразу же позвонила министру грузинской авиации.

Министр авиации сказал, что для племянника самой великой актрисы в мире у него всегда билеты есть.

Минут через пятнадцать он перезвонил, извинился и сказал, что сегодня, оказывается, особый день и билетов нет. Билеты есть на завтра, на любой рейс.

Тогда я позвонил в ЦК, Дэви Стуруа. Дэви сказал, что билет — не проблема. Я ему сообщил, что Верико говорила с министром, и тот сказал, что сегодня какой-то особый день, и билетов нет.

— Ну, министр — это министр, а ЦК — это ЦК. Через десять минут и Дэви сказал, что билетов на сегодня действительно нет. Особый день.

И я пошел в гостиницу. По дороге зашел в "Воды Лагидзе" выпить вкусной газировки, которую очень люблю, там встретил Вову Мартынова.

Вова Мартынов — тбилисский "свой парень", то есть человек, которого знали все и который знал всех. Он спросил по-грузински:

— Что ты такой грустный? Русский Вова говорил со мной только на грузинском, считал, что мне нужна практика.

Я ему сказал о проблеме с билетом.

— Э! Я думал, у тебя действительно что-то случилось! Пойдем и возьмем билет!

— Билетов на сегодня нет.

— Для нас, Гия, билеты у них есть! Пошли!

Народу в кассе было очень много, к окошку не подойти. Вова, высокий и широкоплечий, снял кепку, вытянул руку с кепкой вверх, приподнялся еще на цыпочках и крикнул на весь зал:

— Нана, это я, Вова! Посмотри сюда! Кепку мою видишь?!

— Вижу твою кепку, Вова! Что хочешь?

В Тбилиси было две джинсовых кепки, одна у Вовы, вторая — у знаменитого футболиста, форварда сборной СССР, Давида Кипиани.

— Один билет в Москву на час пятнадцать! — крикнул Вова.

— Паспорт давай!

Вова взял у меня паспорт и попросил передать его в кассу.

— Подожди! А деньги? Деньги возьми! — сказал я.

— Деньги я ей отдам, не волнуйся, — сказал Вова.

(У меня он денег не взял, когда я начал настаивать, он сочувственно посмотрел на меня и сказал, что я совсем обрусел.) На самолет я успел.

Летел и думал: "Министр — это министр, ЦК — это ЦК, а Вова — это Вова!

Америка" — в городке с 50 тыс населения было штук пятнадцать домов выше одного этажа (штук пять двухэтажных, остальные — здания университета в 3-5 этажей, плюс одна ОГРОМНАЯ по сравнению со всем остальным городом университетская клиника). Все остальные жили в одноэтажных домиках, выстроившихся длинными рядами по БЕСКОНЕЧНЫМ улицам длиной в десятки километров (если бы всех этих людей поселить в панельные девятиэтажки а-ля Москва, хватило бы одного квартала, чтобы разместить весь этот город). Группки домов разделялись перелесками, где резвились всякие белочки и диковинные (для меня, приезжего) птички. Такое размещение "городских" строений приводило к тому, что частенько в какой-нибудь нужный мне магазин, типа книжного Barnes and Noble, приходилось ехать или идти за 4-5 км от моего жилища, мимо всех этих одноэтажных домиков и перелесков. Продуктовый магазин, правда, был "всего" за 1, 5 км.

При этом, поскольку все приличные американцы ездят на машинах, никаких тротуаров вдоль дорог не наблюдалось. Были там муниципальные автобусы для пенсионеров и инвалидов, они ходили раз в полчаса (при общем времени пути по маршруту минут 15). В итоге, т. к. машины у меня там не было, я предпочитал ходить пешком по обочинам дорог. Не раз и не два рядом со мной останавливались абсолютно незнакомые мне американцы, проезжающие мимо, предлагая подкинуть меня, куда мне надо. И лишь один раз за несколько месяцев я увидел второго такого же парня, который шел мне навстречу по обочине (сейчас, сопоставив все имеющиеся данные, я понимаю, что это, скорее всего, был только что приехавший в универ аспирант из Армении, но тогда я был так ошарашен, что в городе с 50 тыс. населением есть ЕЩЕ ОДИН пешеход, что просто впал в ступор на 10 мин и упустил возможность пообщаться).

Так вот, однажды мимо меня, бредущего по обочине в сторону магазина, проехала машина местного мэра (кстати, черного). Он вышел, глянул в мою сторону (близко не подходил), что-то сказал своим помощникам и поехал дальше.

Через неделю на этой дороге началась стройка, и через месяц этот участок шоссе ИМЕЛ ТРОТУАРЫ с обеих сторон, на протяжении всех 4 или 5 км.

Я рассказал об этом случае американским коллегам, они поржали, и теперь в шутку называют этот участок дороги Ivanov Street, в честь меня.

Если честно, я бы за этого черного мэра с удовольствием проголосовал бы на выборах — если бы у меня было право это сделать...

с бабушкой, она читала мне, учила вязать, готовить, рассказывала истории из послевоенного детства (родилась в 1937).

Этим летом её не стало. Мы с родителями были в Таиланде, маме надо было отдохнуть (она всю жизнь ухаживала за бабушкой, ездила к ней каждый день, ей было очень тяжело в последнее время), я собиралась замуж, это была последняя семейная поездка с мамой и папой. И вот там мы узнаем, что бабушка в реанимации. Она пыталась принять ванну, упала, поранилась об угол, и её увезли. Мама, узнав это, сразу же купила новый билет на ближайшее время и улетела в Москву. Денег на билеты нам с папой уже не было, и мы остались там ещё на три дня. Нам позвонил дедушка и сказал, что бабушки больше нет, пока мама летела 10 часов в самолёте. В реанимации за бабушкой никто не ухаживал, она была в пролежнях. Кормили её через катетер, в туалет она тоже не могла сходить сама. В ночь перед смертью её выпустили из реанимации, поняв, что все решено. Женщина, сидевшая с ней эту последнюю ночь, говорит, что бабушка повторяла раз за разом: "Как жаль, что я не успею к внучке на свадьбу, как жаль, что не успею".

До сих пор плачу, что никогда не обниму бабушку больше, не узнаю рецепт самых вкусных булочек в мире, что один из самых родных людей ушёл навсегда.