Иностранец прожил в России много лет. Он в совершенстве владеет языком и даже матом, как сапожник. Но... один вопрос остался без ответа:

х[рен]ово — это плохо.

[ман]дато — это хорошо.

Так почему же о[фиг]ительно — это в два раза лучше, чем [ман]дато?

Кладбище. Над одной из могил стоит памятник из дорогого мрамора, на котором большими золотыми буквами выведено:

« Израиль Моисеевич Ливенбук» . И чуть пониже маленькими: « Своей жене Саре».

Двое русских туристов сидят в парижском ресторане. Один говорит:

— Слушай, а как мы тут хоть что-нибудь закажем? Они же русский не понимают, а мы французского не знаем...

— Да ну! Французский — очень лёгкий язык: нужно только перед каждым словом добавлять артикль "Ля". Вот посмотришь.

Подходит официант. "Знаток французского" говорит:

— Ля суп, ля шницель, ля пиво.

Официант кивает и уходит. Через двадцать минут приносит суп, шницель и пиво.

Второй русский говорит первому:

— Ну, что я тебе говорил?

А официант отвечает:

— А вот не был бы я ля Жорик из ля Одессы, ля хрен бы ты что получил!

Мойша умер от разрыва сердца во время игры в карты. Надо сообщить его жене, но никто не решается это сделать. Выбор пал на Арона, который был самым спокойным. Приходит он к дому покойного, стучит в дверь:

— Я от Кацмана.

— Это от того, у кого мой муженек все время торчит, играя в карты?

— Да.

— И играет?

— Да.

— И, наверное, как всегда, проигрывает?

— Точно, проигрывает.

— Шоб он сдох, мерзавец!

— Уже.