Свежие истории от 6 мая 2025

но куда мне учить, когда рифма сама в ухо лезет? Стихи писал про деревню, про Русь, про девушек с лентами и парней в лаптях. А потом взял да и поехал в Питер — показать миру, кто такой Есенин.

Приехал — блондинистый, в белом воротничке, в глазах — синь неба, в кармане — тетрадь. Все такие: "Кто это? "А Блок посмотрел — и понял. И с того дня началась моя звезда. Народ меня полюбил — я им про берёзки, они мне — цветы и аплодисменты.

А я гулял. По-настоящему. Мог утром читать детям стихи, а вечером — кидаться бутылками в витрины кабака. Любил женщин — сильно, часто и трагично. Любил водку — нежно и разрушительно.

В 1920-е поехал за границу, а там — Париж, кабаре, фуршеты, футуризм… И вдруг: Айседора Дункан! Великая танцовщица, с глазами, как закат.

Она — звезда мировая, я — деревенский парень. На 18 лет меня старше, а по паспорту на 9, в загсе год рождения попросила исправить, стыдно ей было за нашу разницу в возрасте.

Женились. Я по-французски ни слова, она по-русски — только "Серёженька". Не понимали мы друг друга словами, но понимали телами. Любовь у нас была, как балет на морозе — красиво, но скользко.

Всего женат был я трижды.

Так и жил. Пил, гулял, любил. Писал о том, что болит. О душе, которая устала. О России, которая меняется, а я — не хочу. "Письмо к женщине", "Чёрный человек" — всё это я, растерянный, пьяный, настоящий.

А потом — всё мрачнее. Я не умел жить "по-новому". Пил больше, страдал глубже, писал резче. Последние стихи были уже не про берёзки, а про тьму, тоску и чёрного человека, что шепчет внутри.

А потом — всё. Ушёл я рано, в 1925 году, на склоне своей тридцатилетней грусти, в гостинице "Англетер". Говорят, сам, говорят — помогли. Не знаю. Я просто хотел, чтобы помнили. Вот и написал напоследок кровью на стене отеля:

"До свиданья, друг мой, до свиданья…"

И всё.

Вот вся моя жизнь: выпивал — да с душой, любил — да в стихах, страдал — чтобы вы потом это в тетрадках подчеркивали.

тогда не брали, в другой бутылки с молочной продукцией, примерно того же веса. В это время по дороге ехал "Камаз", причём сельский вариант с высокими мостами и мощной сиреной вместо гудка, бампер примерно на уровне груди взрослого человека. Так вот, видя как ему чуть ли не под колёса не глядя прёт женщина, водитель грузовика нажал на тормоз и одновременно на свой устрашающий сигнал. Дальнейшее я наблюдал лично, находясь в пяти метрах от этого происшествия. За долю секунды женщина обернулась и, без всяких приседаний, не бросая тяжеленых авосек, оттолкнувшись одними носочками в старых советских сапогах, запрыгнула на бампер и вместе с сетками вцепилась в дворники. Сразу скажу, никто не погиб и не пострадал, но перепуганную женщину трое здоровых спортивных парней, включая меня, с огромным трудом сняли с этого бампера. Курьёзность этой истории в том, что я, будучи на то время неплохим спортсменом в полном рассвете сил, не смог с места запрыгнуть на этот высоченный бампер. У других парней тоже не получилось. Так что неизвестно, что может выкинуть ваш организм в стрессовой ситуации. Многие читали о похожих фактах, но поверьте, лично видеть, это совсем другое.

тогда признался Симонову: "Вы должны знать, что 22 июня 1941 года я, написавший, в том числе "Окаянные дни", по отношению к России и к тем, кто ею ныне правит, навсегда вложил шпагу в ножны, независимо от того, как я поступлю сейчас, здесь ли я остаюсь или уеду".

Сам Симонов вспоминал: "Я понаслышке уже знал про абсолютно безукоризненное поведение Бунина в годы немецкой оккупации, слышал, что он категорически отказался хотя бы палец о палец ударить для немцев. Я относился к Бунину как к очень хорошему. Словом, мне хотелось, чтобы Бунин вернулся домой".

Но Иван Алексеевич все же отказался. "Поздно, поздно… Я уже стар, и друзей никого в живых не осталось. Из близких друзей остался один Телешов, да и тот, боюсь, как бы не помер, пока приеду. Боюсь почувствовать себя в пустоте. А заводить новых друзей в этом возрасте поздно. Лучше уж я буду думать обо всех вас, о России – издалека", — попытался вежливо аргументировать свой отказ Бунин.

В воспоминаниях присутствовавшего на этой встрече Георгия Адамовича находим эпизод, который проливает свет на иные причины отказа Бунина вернуться домой:

"В начале обеда атмосфера была напряженная. Бунин как будто "закусил удила", что с ним бывало нередко, порой без всяких причин. Он притворился простачком, несмышленышем и стал задавать Симонову малоуместные вопросы, на которые тот отвечал коротко, отрывисто, по-военному: "Не могу знать".

— Константин Михайлович, скажите, пожалуйста... вот был такой писатель, Бабель... кое-что я его читал, человек бесспорно талантливый... отчего о нем давно ничего не слышно? Где он теперь?

— Не могу знать.

— А еще другой писатель, Пильняк... ну, этот мне совсем не нравился, но ведь имя тоже известное, а теперь его нигде не видно... Что с ним? Может быть, болен?

— Не могу знать.

— Или Мейерхольд... Гремел, гремел, даже, кажется, "Гамлета" перевернул наизнанку... а теперь о нем никто и не вспоминает... Отчего?

— Не могу знать.

Длилось это несколько минут. Бунин перебирал одно за другим имена людей, трагическая судьба которых была всем известна. Симонов сидел бледный, наклонив голову... "

первое десятилетие XXI века.

Когда в семье офицера Николая Андерсена, потомка переселенцев из Дании, родилась дочь, названная красивым именем Ларисса, вряд ли кому-то могло придти в голову, что девочку ждет долгое странствие по странам и континентам.

Но прошло несколько лет, и семью Андерсенов закружили вихри гражданской.

В стихотворении "Тот человек", Ларисса вспоминала об одном из драматических эпизодов: она ребенком отстала от поезда, но была спасена неизвестным солдатом, который догнал тронувшийся поезд и передал малышку через окно в руки матери.

В 1922 г. семья навсегда покидает Россию, отправившись в Харбин.

Расположенный на севере Китая Харбин в 1920-30-х выглядел, как типичный русский провинциальный город.

В этом "осколке империи" проживало около 200 тыс. белоэмигрантов, на улицах звучала только русская речь. Центром литературной жизни была "Чураевка" — основанное поэтом А. Ачаиром объединение поэтов и художников.

Когда 15-летняя Ларисса впервые пришла на заседание "Чураевки", участники литературной студии были поражены глубиной ее стихотворений, но еще больше — красотой девушки.

Очень быстро Ларисса превратилась в подлинную поэтическую "звезду".

Практически все "чураевцы" были влюблены в юную поэтессу: ей поклонялись, ее называли Белой Яблонькой и Горным Ангелом, посвящали стихи.

Но Лариссу всеобщее преклонение не радовало, она словно предчувствовала будущую трагедию.

В 1934 г. Харбин был потрясен двойным самоубийством членов "Чураевки", молодых поэтов Г. Гранина и С. Сергина.

По городу поползли слухи, обвинявшие в случившемся Лариссу, молодые люди якобы прикончили с собой из-за неразделенной любви.

Сама же поэтесса версию самоубийства на почве несчастной любви всегда отрицала, уверяя, что и Гранину, и Сергину она была не более чем другом.

Ларисса переехала в Шанхай.

С детских лет она увлекалась танцами, не предполагая, что со временем они превратятся в главный источник доходов.

Но хотя поэтический талант Лариссы в Шанхае раскрылся с необыкновенной полнотой — это отмечали все критики после выхода ее первого сборника "По земным лугам", прожить на гонорары было невозможно.

И Ларисса стала танцовщицей, выступая в многочисленных шанхайских клубах и кабаре.

Шумный, богатый, многонациональный Шанхай не походил на спокойный, чуть провинциальный Харбин, где главным развлечением молодежи были прогулки у универсального магазина Чурина.

Ночные клубы переполняли лощеные иностранцы — французы, англичане и американцы, а среди музыкантов, певцов и танцоров, развлекавших публику, был и Александр Вертинский.

"Если бы Господь Бог не дал Вам Ваших печальных глаз и Вашей Внешности – конечно, я бы никогда в жизни не обратил на Вас такого внимания и не наделал бы столько ошибок, сколько я наделал! …Важно, что Вы – печальная девочка с изумительными глазами и руками, с тонкими бедрами и фигурой отрока – пишите такие стихи! ", — писал Александр Вертинский в одном из своих писем, адресованных поэтессе Лариссе Андерсен — женщине, в которую был беззаветно влюблен и чьё творчество высоко оценивал.

…Безответно.

Она конечно же высоко ценила его талант, ей лестно было внимание кумира тысяч и тысяч русских эмигрантов, но это не стало Судьбой…

Они познаколимиль в Шанхае в 1936 году, куда Александр Вертинский — известный артист, киноактёр, композитор, поэт и певец, переехал из Сан-Франциско.

У них было так много общего: красота и талант, тонкость чувств и жажда любви, что казалось — роман неминуем.

Но Ларисса Андерсен осталась единственной женщиной, которая сумела устоять перед обаянием Вертинского.

Она не могла ни лукавить, ни изменить себе, и напрасны были все строки, посвященные ей Александром Николаевичем.

С трудом оправившись от горькой страсти, Вертинский в 1942 г. женился на Лидии Циргвава, а через год вернулся в СССР.

Для Андерсен эмиграция продолжалась: она по-прежнему танцевала и писала стихи.

Ей удалось стать одной из самых высокооплачиваемых танцовщиц, но не успела она привыкнуть к относительному достатку, как политическая ситуация резко меняется: к власти в Китае приходят коммунисты.

Один за другим покидали Шанхай друзья Лариссы: не прошло и нескольких лет, как из большой группы белых эмигрантов в городе остались считанные единицы.

Среди них была и Ларисса: китайские власти упорно не давали ей выездную визу.

Не помог даже фиктивный брак.

После долгих мытарств Лариссе удалось получить визу в Бразилию — но буквально накануне отъезда она свалилась с высокой температурой.

Диагноз прозвучал пугающе: туберкулез.

Благодаря антибиотикам с болезнью удалось расправиться в самом начале, но, пока Ларисса лечилась, закончился срок действия бразильской визы.

И тогда Андерсен, по собственному признанию, махнула рукой: будь что будет!

Позабыв о своих проблемах, она спасает от тяжелой болезни маленького сироту Колю.

И, словно в награду, судьба посылает ей то, что она так долго ждала — подлинную любовь и семью.

В 1956 г. Ларисса выходит замуж за француза М. Шеза и наконец покидает Китай.

Шез служил в морской компании, и впереди были долгие странствия по местам его работы от Индии до Таити.

Лишь в 1971 г. семья осела во Франции.

Там, в небольшом городке Оссанжо, Ларисса прожила вплоть до своей смерти в 2012 г. , успев получить от судьбы еще один долгожданный подарок: издание в России ее книги "Одна на мосту".

Где-то там, на этом свете,

Ты живёшь не для меня.

И растут не наши дети

У не нашего огня.

Но неведомая сила не развязывает нас.

Я тебя не отпустила –

Ни навеки, ни на час.

Лишь уснёшь – тебе приснится

Тёмный сад и звёздный пруд…

И опять мои ресницы

Осенят и уведут.

Ускользнёт среди растений

Зашуршавшая ладья –

В тишину, где дышат тени,

В глубину, где ты и я.

Автор стихотворения Ларисса Андерсен

некоторые. Они создаются из коллег, одногруппников ВУЗов, любителей собак и кошек, да и мало ли еще чего или кого. Куда не ткни, человек существо социальное, что ему ближе к тому он и примыкает или создает свое привлекая других.

Вначале каста внимательно присматривается к своему потенциальному члену. Обтесывает все неровности не входящие в ее понимание, а потом уже реально заставляет жить по своим законам. Соблюдать их. Некоторые называют это корпоративным духом, но по сути это одна из разновидностей каст. Кто-то думает, что противодействие общепринятым в касте правилам это отказ от касты, но на самом деле он в этот момента уже вступил в другую, из тех которая "анти".

Вот к примеру у меня один из соседей вегетарианец. Ему нравится не только есть растения, но он любит с ними общаться на своем каком-то языке. Нюхать цветы. Получать моральное и эстетическое удовлетворение от ровных грядок с колосящимися побегами. В общем вегетарианец в полном смысле этого слова. А я люблю мясо. Любое, жирное и постное, от курицы или рыбы, лишь бы мясо. И конечно я его взращиваю на своем участке. Но вся проблема в том, что мое мясо и цветы с морковью не только отличаются по цвету, но и запаху. И судя по всему даже одна моя свинья гораздо ароматней чем весь огород соседа. Что он мне постоянно и предъявляет.

Не достучавшись до моего сознания он решил давить коллективно создавая касту вегетарианцев из тех соседей которые рядом. Но те в большинстве своем предпочитали мой шашлык или курицу-гриль. Не поддаваясь на его провокации понюхать цветы и закусить наливным яблочком. Скандалы между соседями не могут продолжаться вечно, ведь слова всегда приводят к войнам.

Вчера погода изменилась с дождя на солнце и ветер поменял направление. И мои куры весело побежали по отведенному им участку что-то щебеча. А у соседа расцвела слива, вишня и яблоня. Но ветер был от меня к нему так уж устроена роза ветров. Поэтому и сосед был недоволен. Получается, что нюхал он не то, что ему хотелось.

— Долго я еще должен нюхать твоих курей? – через забор прокричал он мне.

Я посмотрел на флюгер и даже наслюнявил палец повернув его к ветру и произнес

— А у тебя баня есть? – и в ответ было пять минут тишины. Видимо от запаха одурманило и ответ потерялся.

— Есть. – наконец-то произнес он. – А тебе нахрена?

— Так ты взял бы курей и помыл их с шампунем который тебе нравится. Если дело пойдет, у меня вон уже поросята на улицу просятся, тоже немытые. Что же мы по-соседски не найдем решения что ли?

Может сегодня ответ скажет когда банный день будет.