Свежие истории от 5 ноября 2025

училась. У них была такая любовь на старших курсах – стены тряслись. В буквальном смысле тряслись, соседи по общежитию свидетели.

– Сам в порядке. Дети молодцы, внуков уже трое, четвертый запланирован. А Оленька умерла.

– Ой, извини пожалуйста, не знал.

– Ничего, это в целом позитивная история. Жили долго и счастливо и всё такое. Она когда заболела, сын еще в девятом классе учился, дочка в шестом. Они у нас поздние, мы сначала купили квартиру, а потом их завели. Проверялась всегда как по часам, маммограммы, анализы и всё, что положено. Оля вообще очень организованная. Вела дневник всю жизнь напролет, начиная класса с восьмого. От руки, в таких толстых тетрадях с пружинами. Закупила этих тетрадей штук 100 или 200 и каждый день что-то записывала. Ну, не каждый, но раз в неделю точно.

Ну вот, проверялась-проверялась и вдруг – опаньки, сразу третья стадия. Сделали МРТ – там еще и метастазы, то есть четвертая. Операцию делать бессмысленно, прощайтесь. Мы, конечно, туда-сюда, в этот диспансер, в тот, в Германию, в Израиль. В Израиле такой русский доктор, говорит: "Вылечить я ее не могу, поздно, но продлить жизнь попробую. Хотите?". Как в гостинице с почасовой оплатой: "Продлевать будете? " – "Будем" – "На сколько? " – "На все!".

Есть, говорит доктор, протокол химиотерапии, совершенно новый, только-только прошел испытания. Капельница адского яда раз в три недели. По цене, конечно, как Крымский мост. Сколько времени делать? А всю оставшуюся жизнь, сколько организм выдержит. Выдерживают кто год, кто два, больше четырех пока не получалось. Химия всё-таки, не витаминки.

Подписались мы на эту химию. Позже оказалось, что в Москве ее тоже делают, и даже бесплатно, по ОМС. Надо только найти правильного врача и уговорить. Но действительно совсем не витаминки. Понятно, почему люди долго не выдерживают. В сам день капельницы самочувствие нормальное. На второй день плохо. А с третьего по седьмой – только бы умереть поскорее. Тошнит аж наизнанку выворачивает, болят все органы и даже кости, вдохнуть невозможно, ломит все суставы, все слизистые воспалены и кровоточат, ни сесть, ни лечь, ни поесть, ни попить, ни наоборот. А потом две недели вроде ничего, до следующей капельницы.

И вот в таком режиме она прожила не год, не два, даже не четыре, а почти одиннадцать. На ней три диссертации написали, врачи приезжали посмотреть из других городов – уникальный случай. Плакала, что не увидит, как Юрка школу закончит, а он успел институт кончить, жениться и двух детей завести. И Юлька кончила институт и вышла замуж еще при маме. Мы с Оленькой полмира объездили, на всех театральных премьерах были и всех гастролях. Раньше-то всё откладывали, копили то на ремонт, то на будущие машины-квартиры детям, а тут мне стало плевать на деньги. Есть они, нет их – я мужик, заработаю. Хочешь в Париж – поехали в Париж. Надо только подгадать, чтобы улететь на восьмой-девятый день после капельницы, а вернуться к следующей. И маршрут выбирать без физической нагрузки. На Килиманджаро нам было уже не подняться, но на сафари в Кению съездили. Там нормально, машина везет, жирафы сами в окно лезут.

– Володя, – спрашиваю, – как ты думаешь, почему Оля так долго продержалась, а другие не могли? У других ведь тоже дети, всем хочется побыть с ними подольше. Просто повезло или что?

– Повезло, конечно. Плюс правильный образ жизни, был хороший задел здоровья до начала химии. Но главное – это ее дневник. Она же ответственная, любое мелкое дело надо довести до конца. Когда начались химии, в очередной тетради оставалась где-то четверть пустых страниц. И когда она плакалась, что больше не может, от следующей химии откажется, что лучше умереть, чем так мучиться, я уговаривал: "Вот допиши эту тетрадь до конца, и тогда я тебя отпущу, умирай на здоровье". А тетрадь всё не заканчивалась и не заканчивалась, так и оставалась исписанной на три четверти.

– Как это?

– Помнишь, был такой рассказ "Последний лист"? Там девушка решила, что умрет, когда упадет последний лист плюща за окном. А он всё не падал, и она тоже держалась и в конце концов выздоровела. А потом узнала, что этот последний лист не настоящий, его художник нарисовал на стене.

– Помню, мы этот рассказ проходили в школе по английскому.

– Мы тоже. Ну вот, я решил: чем я хуже того художника? Устрою ей тоже последний лист. Стал потихоньку вставлять чистые листы в конец тетради. А исписанные из середины вынимал, чтобы тетрадь не казалась слишком толстой и всегда было три четверти исписанного, четверть пустого. Она постепенно догадалась, что тут что-то нечисто, но не стала ничего выяснять. Восприняла это как маленькое чудо. Так и писала эту последнюю четверть тетради одиннадцать лет.

– Володь, слушай… Я ж типа писатель. Мне очень интересно, что люди чувствуют, когда смерть так близко. Что там было, в этой тетради?

– На эту тему ничего. Если читать, вообще не догадаешься, что она болела. Писала про Париж, про жирафов. Что у Юльки пятерка, а Юрка, кажется, поссорился с девушкой. И какой-нибудь рецепт супа из брокколи.

– Можно я эту историю выложу в интернете?

– Валяй.

– Только, понимаешь, люди сейчас не любят негатива. Хотят, чтобы все истории хорошо заканчивались. Давай я не буду писать, что она умерла? Как будто мы с тобой разговаривали не сейчас, а когда Оля была еще жива. Закончу на том, что ей исполнилось 57, а что 58 уже никогда не исполнится, умолчу.

– А какая разница? Что, если не писать, что она умерла, люди будут думать, что она бессмертна? Читатели не дураки, поймут, что это всё равно история со счастливым концом.

– Не понимаешь ты, Володь, принципов сетевой литературы. Но дело твое, напишу как есть.

Вот, написал. Посвящаю этот рассказ светлой памяти О. А. Ерёминой.

скрутить подстрекателя, завязать глаза и высадить на пустынный берег, с запиской…

Когда арестант освободился от пут и сорвал повязку с глаз, на горизонте он увидел уходящий корабль. Благородный капитан оставил ему чемодан с одеждой, три пары сапог, тулуп (Охотское море – не тропический океан), пару пистолетов, шашку, кинжал, запас сахара и чая, золотые карманные часы, складной нож, пуд сухарей, две фляги с водкой, чистые записные книжки, бритвенный прибор, огниво, запас спичек и даже 200 гаванских сигар.

Ко всему этому прилагались отличное ружьё с 26 зарядами и записка командира корабля: "Любезный Сергей Петрович! По Морскому уставу вас следовало бы осудить на смерть. Но ради вашей молодости и ваших замечательных талантов, а главное, подмеченного мною доброго сердца я дарю вам жизнь… Душевно желаю, чтобы уединение и нужда исправили ваш несчастный характер. Время и размышления научат вас оценить мою снисходительность, и если судьба когда-нибудь сведёт нас снова, чего я душевно желаю, то мы не встретимся врагами. А. М.".

Дворянин Лисицын сроду ничего не делал своими руками: в имении его обслуживали крепостные, в полку опекал денщик. Зная, что корабль шёл по Охотскому морю, он надеялся, что его оставили на одном из клочков суши гряды Алеутских или Курильских островов. Но вскоре убедился, что его положение хуже некуда. Он был зажат судьбой в клещи двух морей. Перед ним плескалось холодное Охотское море, а за спиной шумело дремучее "зелёное море тайги". А в ней – медведи, волки, рыси, ядовитые змеи…

За неделю "русский Робинзон" устроил себе дом с печью, смастерил мебель. Сделал пращу, лук и стрелы (благоразумно решив беречь патроны к ружью). И правильно – зимой в его дом рвалась голодная волчья стая – убил из ружья 8 хищников в упор. А перед этим подстрелил медведя, обеспечив себя тёплой шубой и запасом медвежатины. Ловил рыбу, собирал и сушил грибы.

12 апреля Сергей Лисицын прогуливался по берегу, оценивая последствия весенних штормов, и увидел лежащего ничком человека. Без сил и чувств. Выяснилось, что Василий, так звали несчастного, – с транспорта, шедшего в Русскую Америку. Судно дало течь, все с него сбежали, а его с сыном забыли. Корабль нашли неподалёку. Помимо 16-летнего паренька на нём оказались две овчарки, коты, 8 холмогорских коров, бык, 16 волов, 26 овец, запасы продуктов, инструменты, семена ячменя и ржи, а ещё оружие, телескоп, две подзорные трубы, самовар, строительный и огородный инструмент.

Семь месяцев одиночества напрочь выветрили у "барина" всю дворянскую спесь. С таким хозяйством и ещё с двумя парами крепких и умелых рук они за лето не только обновили дом и баню, но и научились делать масло, сметану, сыр и творог. Вспахали поле и собрали урожай ячменя и ржи. Организовали обильный лов морской и речной рыбы. Начали сбор и переработку грибов, ягод и лесных трав. Словом, зажили трудовой коммуной.

…. В 1857 г. писатель Александр Сибиряков встречался с гостеприимным хозяином медных и золотых приисков в Приамурье Сергеем Лисицыным. Залежи медной руды и золота тот когда-то нашёл, будучи в одиночестве. Он был назначен правительством ещё и управляющим этими землями. Василий "Пятница" был при нём. Его сын учился в Московском университете.

А в Петербургском университете за счёт Лисицына учились оба сына командира корабля, который когда-то высадил смутьяна-гусара на пустынный берег. Став богатым человеком, Сергей Лисицын нашёл старика, проводил его в последний путь и взял на себя все заботы о его детях.

часов находят деньги "уважаемых людей", даже если те перевели на Джомолунгму.

Что там "искать"? На распечатке полный путь.

Этим и отличается безнал — всё точно известно и может быть отменено в очень широких диапазонах. Поэтому и критикуют полный перевод на безнал — по нажатию кнопки неугодного можно оставить без средств вообще.

При ошибке или сбое то же самое.

"Разные юрисдикции"? В 2025 году у мошенников? Ну-ну.

Кстати, переводы всё равно по соглашениям между одобренными регуляторами структурами, плюс страховка.

Как же тогда существуют эти "неуловимые мошенники"?

Они "неуловимые", потому что их не ловят.

У банков полная картина движения денежных средств, они могут движение денежные средств заблокировать и отозвать, но это нахрен никому не сдалось.

Раз это не нужно правоохранителям, тем более это не нужно банкам, которые за счёт этих переводов получают прибыль.

Банкам выгодно, чтобы население деньги теряло и обращалось к ним вновь для их получения под процент.

Ну, а куда ты денешься без накоплений, которые как ты, вообще, умудрился создать?

Недоработка.

Мошенники банально выгодны.

"Не найти".

Ага, как же...

стаями по узенькому тротуару, не нужно плестись в шеренгу блять. Нужно идти колонной, и желательно по правой стороне. Что сука архисложного в этом?

3) Не стойте блять на проходах в ТЦ и прочих общественных местах. Отойдите в сторону (а желательно уебывайте восвояси, совершив заветную покупку своего розового фаллоимитатора) и хоть усритесь там кучей.

4) Не нужно плестись всем своим лгбтсквирт сообществом за покупкой одной колы 0.5 и пачки сухариков, занимая половину магазина блять. Дайте одному петуху денег и пусть он один зайдет и купит, а после пожрав эти невиданные дары небес, удосужитесь выбросить за собой оставшуюся макулатуру в мусорку блять.

5) Будьте хоть иногда эмпатийными — придерживайте двери людям с колясками и маленькими детьми, перед стариками и инвалидами — вы-же сами, суки вы тупорылые, превратитесь в этих самых мам, отцов и стариков.

6) Перестаньте вести себя как парализованные током, блять. Не надо идти задом, смотря на своих припизднутых подружек, пиздя с ними в это время, широко размахивая конечностями.

7) Идя по дорогам общего пользования, вытащи хотя бы один банан из уха и не тупи в свою сраную онеме ленту — для твоей же безопасности в первую очередь. Это-же касается и водятлов — смотри на дорогу, пидрила, а не в пах своему парню.

8) Не прижимайся к людям в очереди — быстрее она не пойдет, драй подмышки с мылом, подмывайся и чисти зубы хоть иногда.

А всем остальным нормальным людям выражаю благодарность, что вы не такие, и желаю вам приятного утра/дня/вечера/ночи?

— А вы не думали, что у нас выборка кривая выходит?

— Это ещё как?

— Мы же видим только тех, у кого сорвало. А тех, у кого получилось — не видим. Они к нам не попадают. Это не ошибка выжившего, это наоборот — ошибка погибшего. Мы судим по тем, кто не справился.

Старый хмыкнул:

— Думаешь, есть такие, кто справляется?

— Есть. Просто не болтают. Про методы все болтают, а те, у кого получилось — молчат. Они просто тихо светят.

Старый затушил сигарету:

— Похоже. Мы как пожарные: видим только сгоревших и потом рассказываем, что печку разжигать нельзя.

Пауза.

— Но риск-то всё равно есть.

— Есть, — кивает молодой.

Старый глянул в окно, усмехнулся:

— Если лезть — можно и к нам попасть.

Пожал плечами:

— А можно — и на всю жизнь остаться счастливым. Просто таких мы не видим. Они дальше живут.

под ёлками, чем получить пулю на войне. Марк был сильным парнем и опытным охотником, устроившим несколько землянок глубоко в лесу в верховьях реки Тартас, — писал журналист, тщательно изучивший этот случай. Он не задерживался в одном месте, перемещаясь между укрытиями. Жил охотой на зверей, ловлей рыбы, сбором грибов, ягод и птичьих яиц. Даже устроил в тайге примитивный огород. Лишь изредка тайно навещал родственников в деревне Крещенское. Родные говорили милиции, что он ушёл в военкомат и пропал в городе, и там его ищите. После войны Марк боялся выходить из леса, зная, что его всё ещё ищут и могут приговорить к высшей мере. Однако, будучи сильным и выносливым, он страдал от одиночества. Однажды, в середине 1950-х, он случайно встретил в лесу местную девушку Татьяну, которая собирала грибы. Марк силой захватил её и утащил плачущую бедняжку в свою землянку, — рассказывал старожил Доброхотов, основываясь на воспоминаниях. Он несколько суток вёл испуганную пленницу по кружным тропам, чтобы она не знала, где находится его тайное убежище, выходя на охоту только ночью. Во время своих отлучек Марк держал Татьяну связанной и говорил: "Я десять лет без женщины жил. Соскучился. Теперь ты будешь моей. Всё равно бежать не советую. Сбежишь — в тайге пропадёшь. Дороги назад не знаешь". Пленница жила у лесного Робинзона несколько месяцев, пока не забеременела. Тогда Марк, не зная, что делать, отвёл её назад в деревню. Это стало логичным завершением его десятилетнего затворничества. Милиция давно разыскивала пропавшую селянку, и участковый узнал у Тани, где она была всё это время и откуда вернулась с беременностью. Та не стала отрицать и смогла вспомнить дорогу к отшельнику. Для поимки лесного Тарзана был отправлен целый наряд милиции вместе с лесниками и егерями. Однако Марк не оказал сопротивления и добровольно сдался правоохранителям. Старожил Коротаев вспоминал: "Помню, как его в деревню привели. Огромный, рыжий, в звериных шкурах. Волосы длинные, нечесаные. Казалось, он давно хотел, чтобы его нашли". За дезертирство и надругательство советский Робинзон получил срок — сравнительно небольшой, с учётом срока давности, пять лет. Тюрьма, по его словам, оказалась раем по сравнению с лесом. Через пять лет он вернулся в Крещенское, где, как знаток тайги, стал по просьбе местных бригадиром охотников. Жил вместе с Таней и их сыном, не держал на неё зла. Лишь в конце 1980-х Марк снова ушёл в любимую тайгу, уже в Красноярском крае, откуда больше не вернулся.

Сибирские истории.