Каюсь, я много лет назад обманывал дочку (34-36 лет назад): когда утром она просила сварить ей ОДНУ(!) сосиску, "больше я не съем! ", я, по-неопытности, пытался ей всучить слопать две (что-б быстрее росла). Дочка, увидев две сосиски (порезаные на 2-3 см кусочки) в своей тарелке, бурно протестовала. Оказывается, в 2-4 года ещё не умея считать, она поняла, что "хвостиков" у одной сосиски — всего два. Хорошо, теперь буду давать только одну: незаметно для неё, я, быстро порезав 2-3 сосиски, лишние хвостики съедал. Дочка до самой школы так и не поняла, что ей подаваемая сосиска какой-то неимоверной длины — ХВОСТОВ было всегда два.
Когда она уже сама была мамой и привела свою дочку к бабушке-дедушке, то внучка прибежала ко мне и спросила, может-ли покушать мороженого. В ответ — надо покушать и тогда кушай мороженое. Зная, что морожко ещё не купили, сказал об этом внучке, но она сказала, что в холодильнике есть ведёрко с мороженым. Я вспомнил, что купил ведёрко ванильного сладкого творога "президент" (уже перетёртого до состояния взбитых сливок, для пирога), но помня, что только скажи "творог", дитё не будет его есть. "Поломавшись", я сказал: кушай мороженого, сколько хочешь, только не говори бабушке. Так за весь день она съедала (кроме нормальной пищи) всё ведёрко (АдЫн кг) прекраснейшего творога (кальция и прочих нужных для здоровья "штучек") и никогда не хныкала на улице "дедушка, купи морожка". Знала, что дома всегда найдёт заветное ведёрко...
* * *
Тут по ящику про молнии рассказывают, и вспомнилась пара моментов.
В Рижском Политехе 1970-1980-х была совершенно гестаповская кафедра электротехники.
Это зверьё драло всех и вся, а том числе и по грозозащите.
1. Моя мама была родом из довоенной белорусской деревни, и при любой грозе требовала закрывать окна.
"Чтобы молния не влетела". Я, как продвинутый и начитанный пионер, а позднее комсомолец много раз и безуспешно объяснял ей, что молния не летает, а лупит сверху вниз, открытое окно ей пофиг.
И вдруг эти, с кафедры, рассказывают, что тёплый воздух, поднимающийся из открытого окга или двери может создать ионизироавнный канал до сотни метров высотой!
И оно таки действительно может прилететь. Прямо в окно.
Прости меня, мама.
2. Мы рассчитываем все эти контура, зарытые в землю, конуса защитных зон молниеотводов, и т. д. и т. п. , сдаем зачет, и уфф...
Препод встаёт, и двигаясь к выходу вдруг останавливается, оборачивается и произносит "... всё это так, но при строительстве Останкинской телебашни молнией убило рабочего у подножья, когда эта конструкция, обвешанная стальными тросами достигла высоты более двухсот метров.. . "
И вдруг как-то нехорошо и тревожно стало после свежесданного зачёта.
* * *
Рассказываю со слов медсестры нашего отделения, ставшей невольной свидетельницей этой истории.
Утро. Московское метро. Переполенный вагон. Добропорядочные граждане едут по своим делам.
В проходе вагона, дежась за поручень, стоит такая- "вся из себя гёрла" в длинной, типа норковой шубе, цвета свежевыпавшего снега. Рядом
с ней, неуверенно держась на ногах, стоит панковского вида организм с наушниками в ушах. Прямо перед ними сидит бабенка с мальчиком дедсадовского возраста рядом.
И вот, этот мальчик всю дорогу усердно, стараясь попасть, вытирает все что он смог собрать на свои сапожки на улице, до входа в метро, о белоснежные по`лы шубы той гёрлы, которая стоит напротив него. А, надо сказать, что утро тогда выдалось весьма слякотным.
Гёрла, вся изъёрзавшись стоя перед "чистюлей", в вагоне-давка, обращается к мамаше с вопросом: "Что за на $uй, собственно?", "И вообще, успокойте вашего ребеночка."
После того, как мамаша открыла рот, стало ясно, что "детей до пяти лет воспитывать не надо, иначе у них вся нервная система будет ущербная и неустойчивая. Ясно!"
Вопросов нет, ответ исчерпывающий.
Та часть вагона, которая "уже в курсе дела", настороженно бурлит, высказываясь о целесообразности и методах воспитания таких детишек (или мамаш?), а наш, панковского вида, герой снимает наушники, вытаскивает из рта серенький комочек, отдаленно напоминающий жвачку и со спокойствием и уверенностью вдавливает её в лоб раскричавшейся мамаши. Вагон замирает и слышит спокойный и уверенный голос панка: "Меня тоже до пяти лет не воспитывали!!!"
Вагон взрывается овациями.
Люди с хорошим настроением доехали по своим делам.
* * *
Одиночество
Сразу предупреждаю, история ниже очень даже грустная.
Пошёл сегодня молоко покупать. Старушка подходит, на пакет молока денег просит. В голове у меня:
— девяностые, когда одинокие старики по помойкам рылись, вроде прошли;
— в двухтысячные дети-алкоголики часто стариков-родителей
выгоняли милостыню просить...
Не дал сначала. А потом сомнения меня взяли: больно измождённая и в минус восемь в домашних тапках. Отошёл посмотреть. Женщина ей какая-то монеток набрала, бабушка молока и купила. Значит, действительно, на еду, а тапки потому, что самой гнутся, когда обувается тяжело. Совершенно одинокая.
Чувствую — неправ. Догнал. Денежку дал. Кто бы только видел, как она её прятала, как великую ценность. Она благодарить начала, а мне — стыдно.
Несколько шагов отошёл, тут женщина какая-то (видно соседка её) мне всю трагедию и пояснила. Пенсия у старушки 5700 рублей. После последнего нашего тихого повышения цен, за квартиру двушку плюс газ, электроэнергию и телефон почти 4000 и набегает, Здоровье плохое, вот на 1700 ей и продуктов и лекарств купить надо. Квартиру бы ей надо на однушку поменять: и деньги бы были и меньше платить за коммунальные услуги, но она, как и все старики, помнит девяностые и страшно боится, что на помойке окажется или прибьют. А дочь у старушки есть. Только далеко. И живёт тяжело, вот бабушка к ней и не обращается.
Тут по правилам жанра нужно бы написать: "Позвоните родителям!"... Только не звонить тут надо, а приезжать, причём без уведомлений, и проверять наличие продуктов в холодильнике. Оплаченные счета за квартиру. А, заодно, и в продуктовый сходить, чтобы понять насколько реально продукты подорожали в последнее время. Вспомните о родителях! Им сейчас может быть очень без вашей поддерки тяжело...
* * *
Некоторые особености американского мышления ставят меня в тупик. Например, у нас в Кремниевой Долине, Калифорния, протекает маленькая речушка. Вдоль берега, из щебня и земли, построена довольно крутая и высокая дамба с обычной раздолбаной грунтовой дорогой по гребню. По дороге собачники выгуливают своих питомцев, да бегают трусцой
редкие граждане. И построил наконец наш муниципалитет бетонную лестницу от подножия дамбы до ее вершины, чтоб этак легче было попасть на эту грунтовку, а по законам Калифорнии, если есть какая-то лестница, то обязательно должен быть и доступ для инвалидов в инвалидном кресле. Звучит вроде бы очень хорошо, правда? В общем, рядом с лестницей построили пандус-рампу для инвалидов, а поскольку дамба высокая, а уклон пандуса должен быть небольшой, то получился этот пандус очень длинный, этакий зигзаг в 5 раз больше чем лестница рядом, тоже из бетона, с перилами и всеми делами. Внизу на въезде на пандус стоит знак — инвалидное кресло на синем фоне, а наверху, у съезда на дамбу — стоит другой знак — такое же кресло, только перечеркнутое наискосок красной линией, и другая табличка с обьяснением, что поскольку грунтовая дорога на дамбе не предназначена для катания на ней на инвалидных колясках, то съезд с пандуса на дорогу запрещен…
Или вот еще: в центре Сан-Франциско, на Мишн стрит есть огромный многоэтажный парковочный гараж — 6 или 7 этажей. На этажах есть лифты для спуска вниз. У каждого лифта, на каждом этаже, внутри и снаружи все надписи на табличках продублированы пупырышками на азбуке слепых — правильно, чтобы если вдруг СЛЕПОЙ ВОДИТЕЛЬ припаркует там свою машину, чтобы мог СПОКОЙНО СПУСТИТЬСЯ НА ЛИФТЕ. Вот это меня всерьез заставляет задумываться…
Детские истории ещё..