в хорошую клинику, потребовала направить меня к лучшему ревматологу. К лучшему! Попав в кабинет, смело предъявила подагру, для убедительности процитировав Швейка.

Мельком взглянув на мою подагру, лучший ревматолог сдержанно фыркнул, и сказал:

— Это к дерматологу. Денег не возьму. Ступайте, и не грешите. И да, поменьше читайте, что ли.

Вернувшись в регистратуру, потребовала лучшего дерматолога.

— Лучший уходит, — сказали в регистратуре.

— Пересменка у них. Бегите, может, застанете.

Лучший дерматолог оказался белокурым юношей лет тридцати. Поймав его на пороге, я умоляла остаться и непременно поставить диагноз.

— Нейродермит, — небрежно сообщил лучший дерматолог, одним взглядом окинув мою несбывшуюся подагру, — Лечение долгое, но справимся. Приходите завтра, сейчас мне некогда.

В это время его сменщица, дама сильно пенсионного возраста, сидя за столом, молча смотрела на меня и внимательно слушала коллегу. Когда юноша выбежал, дама предложила:

— А присядь, деточка. Давай я тебя посмотрю.

Отказать старушке было неудобно, да и лучший дерматолог уже ушел. Я решила остаться — пусть смотрит какой уж есть врач.

— Ручки какие у тебя красивые, с маникюром, — одобрила дама.

— И ножки хорошие. Эх, молодость... А скажи мне, деточка: ты правша?

Я молча кивнула, не понимая, к чему ведет какой уж есть врач.

— А теперь вот еще, деточка, — продолжала дама.

— Смотрю, ты на нерусскую похожа. Ты любишь сидеть по-турецки? И если да, то где?

Я действительно люблю сидеть на полу по-турецки, и так работать на ноуте, поэтому снова кивнула.

— Ну так вот, деточка, — резюмировала дама.

— Ты не сиди на жестком полу, а сиди на ковре или там покрывале. Костяшки на ножках ты просто надавила. А ручки... Вспоминай, что травмирующее ты все время носишь в правой руке?

— Поводок, — обалдело ответила я.

— Вот и натерла, — подытожила дама.

— Иди домой, деточка.

— А как же... нейродермит? — пролепетала я.

Какой есть врач вздохнула:

— Гений он у нас. Молодой еще. Лечить любит...

С тех пор я стараюсь обращаться не к самому лучшему доктору, а к самому опытному.

А по этому предмету, будучи студенткой, я даже учебника не брала в библиотеке. Потому как по программе полагался нам учебник некоего Р. , относительно коего у всех более-менее сведущих в истории личностей велось тайное соревнование: кто обнаружит в нём больше чуши. Историю же я всегда любила, хотя порой имела точку зрения, отличную от официальной, зато всегда могла подтвердить её фактами и ссылками на источники. Соответственно, преподавателям бойкая студентка, демонстративно заявившая, что "эту хрень" не возьмёт даже в руки, запомнилась, и на экзамене — я точно знала — какой бы билет я ни вытащила, только им не отделаюсь. "Пытали" меня где-то с час, "прогнав" по всем эпохам от Гостомысла до новейшего времени, отпустили с пятёркой, после чего я вдруг ощутила ЭТО. Как будто во рту у меня — орех. Неудобно. Заглянула в рот с помощью зеркала: под языком имелась непонятная штука... Ну, если я скажу, что с грецкий орех величиной, то совру; скажем, с крупный орех-фундук. Почему оно не ощущалось раньше — совершенно непонятно. Разве что оно выросло за какие-то час-два. Могло или не могло? На вид штука напоминала очень твёрдый упругий шар белого цвета и не болела. На чирей — непохоже, гноя внутри вроде бы не наблюдается... Есть — неудобно, дикция — как у Цицерона - того самого, который камешки во рту держал. Что характерно — не проколоть, не раздавить, ибо неудобно, больно, страшно, негигиенично... Резать! К чёртовой матери! Так начался мой поход по врачам. Первым, естественно, был терапевт. Посмотрел... Направил к хирургу. Хирург сказал, что находящимся в полости рта не занимается, и отправил к стоматологу. Стоматолог сказал, что занимается только зубами и дёснами, а язык — не в его компетенции, и отправил... к венерологу: удостовериться, что сия дрянь — не венерического происхождения. Венеролог сказал, что не знает, что это такое, но к его сфере компетенции точно не имеет никакого отношения. Несколько прибалдев уже от хождения по кабинетам (кто-то думает, что это всё было в один день? Да фигушки! К каждому врачу нужно ещё взять талончик и дождаться своей очереди), я вернулась обратно к хирургу. Тот посмотрел на меня недружелюбно и послал... Не туда, куда вы подумали. А к челюстно-лицевому хирургу, вообще далеко. Челюстно-лицевой хирург сказал, что может изменить мне форму челюсти, а язык его не касается, чтобы я не валяла дурака и отправлялась... к стоматологу. Отправилась я в итоге к главврачу. Устроив образцово-показательную истерику, добилась того, что терапевта, хирурга и стоматолога собрали в одном кабинете, чтобы они между собой разобрались, в чьей компетенции должна находиться данная пациентка. Все трое жаждали видеть меня снова примерно так же, как упитанного наглого таракана, и прямо-таки мечтали не встречаться со мной больше никогда в жизни. Посовещавшись, троица "эскулапов" решила: "ни вам, ни нам", и отправила меня... К онкологу! Что само по себе было нехилым таким шоком. Онколог, меланхолично обозрев не-пойми-что, "обрадовал" меня тем, что будь это рак, он уже был бы неоперабельным, впрочем, на рак вроде бы не так чтобы очень похоже, но если удалять, то как бы не пришлось вместе с языком(!), потому как непонятно, насколько широко и глубоко эта дрянь уходит... В общем, что это такое, он точно сказать не может, а потому рекомендует встать на учёт в онкодиспансер и проверяться каждый месяц в течении двух лет: может, само пройдёт. А может, язык за это время отвалится... Короче, либо сд@хнет ишак, либо падишах. В онкодиспансер я не пошла: на фиг надо. Все возможные варианты врачей, имеющих хотя бы гипотетическое отношение к проблеме, исчерпались. Куда дальше? К гинекологу или к окулисту? Или уж прямо к психиатру?! Естественно, ни к тому, ни к другому, ни к третьему. А отправилась я... в косметологический кабинет. Опыт лечения прыщей прижиганием (правда, на лбу подбородке) имелся, и косметолог знакомый, пусть и шапочно, - тоже. Сначала, конечно, замотал головой: никак нельзя, надо идти к... Я объяснила, что там уже была, и меня послали... Так что, без записи посещений, за красивые бумажки из рук в руки и под мою личную ответственность очень прошу плеснуть от души жидкого азота... В общем, дня через три "бяка" отвалилась без последствий. Что это было — не знаю по сей день. Внимание, вопрос: о чём думали все врачи, гоняя меня по замкнутому кругу? И за что все они получали зарплату?

не заметить, что доктор очень тщательно перед закрытием все свои кабинеты осматривает.

Я говорю:

— Доктор, вы тут боитесь кого-то забыть?

— А ничего смешного, говорит доктор, и рассказывает историю.

Другой доктор в этой же клинике тоже раскладывал страждущих по разным кабинетам. И им по очереди являлся, чтобы провести животворящие действия.

И вот однажды к нему пришла очередная женщина с больной спиной. Он ее на кушетку положил, навтыкал в нее с тыла иголок по всей площади и говорит: "Отдыхайте 20 минут". Свет в кабинете выключил и пошел к другому пациенту. А женщина действительно решила отдыхать и уснула.

А доктор закрутился. Столько пациентов — поди уследи. Забыл про эту даму, других пациентов отправил по домам, кабинеты закрыл и ушел.

А женщина тем временем по-прежнему неосторожно отдыхает. И в ней с обратной стороны иголок, как в дикобразе.

В какой-то момент эта несчастная дама все-таки выспалась и сразу об этом пожалела. Потому что очнулась она в темном помещении, на медицинской кушетке, в спине кинжалы, сверху тряпка. Думает: морг! Закололи, демоны.

Потом, конечно, вспомнила, что вечером была у приятного доктора, который обещал, что после сеанса она станет другим человеком. И даже, в общем, не соврал.

Кое-как доползла она до телефона, дозвонилась мужу, тот в полицию, полиция — главврачу клиники, главврач дозвонился сразу многим, и темной ночью даму освободили.

Говорят, забывчивый доктор, вынимая из нее иголки, другой рукой подписывал заявление по собственному желанию и пытался сделать харакири.

И теперь в этой клинике такой регламент, что перед закрытием пациентов ищут даже в шкафах. Потому что мало ли кто и где мог устать во время диспансеризации.

альфа-мачо, хотя эти подвиги всегда заканчивается проблемами.

Таким верным мужем и семьянином был полковник Андрей Семенович — человек правильный, работящий, эрудированный, незаменимый руководитель одного из подразделений, обеспечивающих космические полеты на Байконуре. Других там не держали пропуская через сито КГБ.

"Но...", как говорила Инга Зайонц Коле Остенбакену"(с).

В столичной командировке, с коллегами, завалился в кабак, где познакомился с местной этуалью. Продрав глаза по утру, взвыл от ужаса увидев в постели левую телку. Добавлю к портрету: был мнителен, трепетно относился к здоровью, а излишняя эмоциональность и рефлексия в купе с эрудицией и начитанностью сослужили плохую службу. Испугала не только измена, но так же возникшая идея, что девица наградила его сифилисом (про СПИД еще мало известно – до Элисты год). Бросившись к спец литературе всполошился вдвое узнав, что есть скрытая форма сифилиса — неопределяемая, не важно, что в каких то сотых долях процента — он уже примерил это на себе.

Поначалу просто мысль постепенно нарастала, наконец, тревога всецело овладела им, в панике, не имея больше терпения, побежал по врачам. Анализы ничего не показывали, доктора в один голос твердили — все в порядке, он не верил и искал новых — более "компетентных", параллельно читая про коварство бледной трепонемы, скрывающейся в лимфоузлах, не проявляющей себя годами — все более убеждая себя в заражении. Со временем добавилось чувство вины, что заразил жену и детей. Входящих с ним в контакт и коллег предупреждал о "болезни", не пожимал руки, постоянно их мыл, чистил зубы каждые 2 часа, принимал душ при любой возможности, в столовую носил свои приборы и посуду, чтоб через них не заразить других. К странному поведению добавились: отсутствие интереса к работе, апатия, подавленное настроение. Настал день, когда утром он не мог заставить себя встать с постели.

После лечения в психиатрическом отделения стационара был демобилизован по болезни и уехал на родину в Горький.

В Кащенко он заехал с бредовой ипохондрией (тяжелая форма связанная с шизофренией), ОКР, депрессией.

Что послужило спусковым механизмом болезни? Морально – этический проступок неприемлемый для героя. Чувство вины вместе с эмоциональностью и самокопанием. Способность к анализу, но поверхностное знанием предмета и недостаток информации привели к искаженным выводам, которые овладели человеком из-за чрезмерной мнительности (болезненная тревожность) и переродились в расстройство.

Мораль: не надо изменять женам, даже в бессознательном состоянии или не пить столько.