Возвращалась вчера домой, а в подъезде, на лестничной площадке, стоят четверо школьников. Не знаю, как это называется, репперы или еще как-то – широкие, приспущенные на заднице штаны, куртки дутые на шесть размеров больше, чем надо и какие-то придурошные кроссовки. Пока поднималась по лестнице, услышала, как они обсуждают "стрелку" и как будут "мочить" какого-то "Маркуса".

Дошла до площадки между этажами, присмотрелась, а у одного внушительный такой кастет, у второго железная палка, у третьего обрезок трубы… Стоят, гыгыкают, курят, весь пол захаркали, да еще и мне походя нахамили, мол, чего вылупилась, дура, по башке захотела?

Ну, думаю, сейчас поднимусь, скажу мужу, и посмотрим еще, кто кому по башке настучит. А навстречу мне сосед с четвертого спускается.

Невысокий, но очень широкоплечий мужчина под сороковник, трое детей. И воевал и ментом служил, а сейчас священником стал, отпустил длинные волосы, бороду, ходит весь в черном, поседел почти совсем.

Услышал он, что эти школьнички мне сказали, спустился к ним. Они притихли, увидели, наверное, его пудовые кулаки и седую гриву – подумали, небось, что старый металлист.

— Ну и чего за собрание здесь, девочки? – спросил сосед. Как священник спросил, зычным своим басом, от которого у свечек огонек колеблется, и стекла в окнах дрожат.

Они молчат, только глазенки таращат.

— А ну-ка брысь по домам! К мамке! Кушать, мультики и спать!

Ой как сдрыстнули-то мальчишки! Покидали свои железки и бежать. А сосед вздохнул тяжко, перекрестился и сказал так тихонько:

— Наставь их, Господи, на путь истинный… А не то ремня им всыплю – на всю жизнь запомнят! – И пошел себе в церковь.

Красивая легенда о создании картины Альбрехта Дюрера "Руки"

В 15 столетии в маленькой деревушке недалеко от Нюрнберга жила семья, в которой было восемнадцать детей. Восемнадцать!

Для того чтобы прокормить такую большую семью, отец, золотых дел мастер, работал по восемнадцать часов в день. Он работал в ювелирной мастерской, но

В начале 1950-х руководство компании Bell заметило, что много менеджеров среднего звена вышло из инженеров и техников, и у них часто не хватало инициативы и широты взгляда.

Чтобы исправить положение, компания решила дать менеджерам гуманитарное образование. At&T совместно с Университетом Пенсильвании организовала Bell Institute of Humanistic Studies for Executives. Университетские профессора обучали менеджеров на интенсивных десятимесячных курсах. Студенты читали умные книги, ходили на концерты и в музеи. На обсуждение прочитанных книг приглашались их авторы, со студентами встречались поэты и композиторы, историки и критики.

Результаты оказались интересны. Студенты стали читать гораздо больше, чем до эксперимента. Они стали любознательнее и увереннее, более интеллектуально независимыми. Психологи сочли эксперимент успешным.

Но оказалось, что у обучения была и оборотная сторона. Выяснилось, что поумневшие менеджеры стали больше ценить время, проведенное с семьей и друзьями, и меньше — карьеру в компании. Они хотели жить, а не приносить себя в жертву прибылям акционеров. Производительность их труда за год упала на 8-10%.

К 1960 году Institute of Humanistic Studies for Executives был закрыт, рост производительности труда в компании — восстановлен.

Навеяно теми волшебными временами примерно середины девяностых, когда предки, решив поговорить с подростающими детьми о ceксе, узнавали для себя много нового.

Попросил мать купить мне кассету Майкла Джексона, но та, принципиальная в нравственных вопросах, по возвращении из магазина, прочитала мне лекцию о том, что это — поп-идол, кумир молодёжи и вообще какой-то развратник.

— Вот, — говорит она мне, загадочно улыбаясь, — это — хорошая музыка, — и протягивает мне кассету. Элтон Джон "The Best". Занавес.

Всё тот же знакомый рассказал:

Работал он (ВВ) в лагере воспитателем. Вечер, отбой уже был. Ему охота спать, но гадкие дети не спят: один рассказывает страшные истории, а другие дружно и громко выражают свой то восторг, то ужас.

Мирным путём решить вопрос не получается: минут через 5 народ, потеряв контрольнад собой, шумит снова.

Тогда ВВ идёт на улицу, подходит к окну, за которым рассказываются истории, прислушивается... А за окном светил фонарь, и свет его попадал прямо в комнату. На подоконнике спиной к фонарю, лицом к народу, сидел рассказчик и вёл повествование.

Прозвучала фраза "И тут в окне появилась чья-то тень",

ВВ решил: пора идти и, присев, подобрался к окну и встал...

Он за всю свою жизнь, ни до, ни после того случая, не слышал, чтоб пацаны так визжали...