1996 год. Мединститут. Первый курс. Семинар по анатомии, спланхнология — изучаем внутренние органы. Коллоквиум по-моему был. В "кастрюльке" — мутный раствор формалина с "набором" различных этих самых органов. Вид у них уже не как в атласе по анатомии Синельникова или в морге, где все в цвете, детально прорисованно и более-менее свежо, да простят мне читатели сию игру слов. Формалин свое дело сделал, препараты — серого цвета, никакой красоты и эстетики.

Ответ держит мой одногрупник Дима, уже практически "отстрелявшийся". На "десерт", Евгения Семеновна, наш преподаватель, дама уже в годах, замечательная женщина, дай ей Бог здоровья, предлагает извлечь "в темную" из кастрюльки чего-нибудь и рассказать про выловленное. Рука Дмитрия в перчатке уверенно погружается в мутные воды раствора формалина, и на его серьезном лице вдруг появляется хитрая улыбка. Из раствора извлекается трахея с гортанью, серого цвета, за счет хрящевой структуры сохранившая форму, и напоминающая этим нечто "фаллическое", особенно если человек, который это видит, никакого отношения к медицине не имеет.

Евгения Семеновна, бросив взгляд на препарат, итересуется:

— Дмитрий, что это?..

Дима, подмигивая нам, чеканя слова:

— Это... ОН...

Евгения Семеновна, выдержав МХАТовскую паузу, медленно оборачивается к Диме, и глядя на него "ленинским прищуром", так же медленно чеканит слова:

— Уж ЕГО-то, Дмитрий, Вы должны знать в лицо...

Больше всего на свете я хочу вернуться в декабрь 2006 года. Тот самый день, 1 числа моей сестре исполнялось 12 лет. Хорошо помню, как мы тогда учили щенка, которого подарили родители, воровать папины тапки, потом мы всей округой лепили гигантского снеговика во дворе и катались на горке, которую моя умная подруга облила водой, специально сбежав ночью из дома, а вечером получали люлей за стертые задницы новых курток и снеговика в мамином шелковом шарфе.

Но весь декабрь был как сказка, самый снежный на всей моей памяти в этом городе. Когда у моей сестренки еще не обнаружили рак, и она не сгорела за какой-то год, когда нам не пришлось продавать квартиру, в которой мы выросли, чтобы оплатить счета за лечение, любимые родственники еще не отвернулись, родители не развелись, и мама не спилась, а папа не завел новую семью, стерев из памяти старую; и лучшая подруга, что всегда была поддержкой и опорой, не умерла во время родов, оставив своего ребенка с отцом.

Господи, моя сестра просила меня только заботиться о псе, а я даже этого сделать не смогла! Реву с зашитой щекой, а все потому, что мне лень было с ним нормально погулять, и я его отпустила, а потом с криками отбивала от стаи бездомных собак, но уже было поздно...

Я так хочу вернуться в мой декабрь.

Анна Сологуб:

Когда-то давно, в "голодные" советские времена, купила моя маман к новому году индюка. Хорошего такого, размером с небольшого страуса. И, поскольку в морозилку сия псиса, ясен пень, не влезала, решено было до праздника хранить ее на балконе, благо морозы тогда были не чета нынешним. А жили мы тогда на первом этаже, довольно низко, и котики, как наши, так и все прочие, без проблем на него (балкон) попадали. Поэтому, дабы избежать разворовывания ценного продукта, индюка завернули сначала в пакет, потом в газеты, потом в старое детское одеяльце, и упихали все это в старый брезентовый рюкзак. И выложили на мороз. До праздников оставалась неделя, мы каждый день выглядывали на балкон, убеждались а целости рюкзака, и продолжали готовиться к новому году...

Короче, когда пошли доставать псису, оказалось, что снизу, с тыльной стороны, в рюкзаке, одеяльце, газетах и пакете прогрызена основательная дырища, и сожрана примерно треть в камень замороженного индюка. А вы говорите сердечки, ха!

Работать было трудно, пиво опять теплое, торговали покассе 1201 рубль. Утром приеду, готовь бабки на финские обои, поеду завтра за обоими. Жалоб в книгу не допущено. Маруся.

Hароду было очень мало. Банкетов не было. Пиво, каквсегда, теплое. Торговали навынос очень мало. Почему неоставила бабки за обои, взяла без спроса да еще бабки неоставила, я ведь должна расплатиться с базой, а у меня их нету, ведь без бабок большене дадут. Торговали по кассе 960 руб. Жалоб в книгу не допущено. Маруся.

Бар открыли вовремя, народу очень мало, была небольшаяжалоба — недолив пива полтора литра, хотя им сказала, что этодопускается. Бегали за мной-дайте жалобную книгу! Будьте оченьосторожны, их двое, требовали еще и холодное пиво, возрастоколо 30лет, в сером костюме, обои в импортных очках, у одногоесть корочка трамвайного контролера, тряс ими перед носом. Ушлиочень злые, грозились прийти с БХСС. Был банкет на 6 персон. Опять артисты театра и кино. Прошел на ура, только Катька вмойке опять напилась, отправила ее домой. Торговали по кассе1227 руб. Жалоб в книгу не допущено. Маруся.

(Из "Книги сдачи-приема дежурств" в пивном баре.)

Это что за толкователи истории у нас завелись?

"Ровно 300 лет назад Россия купила Прибалтику у Швеции"

Именно этой фразой и соответствующим ядовитым текстом некий Woldemars отпраздновал 300-летний юбилей победы России в Северной войне. Для него это не победа вовсе, а покупка, поскольку Россия по условиям Ништадтского мирного договора выплатила